Человек с топором
Шрифт:
– Ну, изволилось, – буркнул Мрак. – Может быть, мне наскучил этот пустой амбар, по которому ползут два муравья… Дай, думаю, что-нибудь на стены повешу… Или хотя бы красивые обои наклею…
Олег подлетел ближе, его глаза обшаривали лицо Мрака. Похоже, он хотел было заглянуть и в серединку, но Мрак напряг сверхпрочную шкуру, и острый взгляд Олега, в самом деле острый, не смог проникнуть и на долю ангстрема.
Только через час, а то и больше Мрак решился осторожненько повторить попытку, но теперь начал с простой оптики, просто расширял и расширял спектр. Уже в ультрафиолете космос начал приобретать не то чтобы цвет, но в нем возникли некие тени, смутно
И лишь очень не скоро окреп настолько, что смог смотреть в половине диапазонов. Голова начала кружиться, и, спасая себя для будущих великих дел, он поспешно вернулся к старому доброму проверенному зрению, когда летишь в черной пустоте, во все стороны лишь крохотные точки звезд, а впереди все такое же неподвижное Солнце…
Нет, все-таки оно постепенно растет, разбухает!
– А ты, – крикнул он, – на космос смотришь?
– Во все глаза?
– Да.
– В полглаза, – признался Олег. – Но потихоньку открываю все шире…
Отвечая, он смотрел вперед, две яркие искорки вспыхнули на лбу. Еще одна на краткий миг загорелась на щеке и еще одна – на губе. На щеке осталась крохотная оспинка, похожая на микроскопический лунный кратер. Олег поморщился, словно от укуса комара, со дна кратера приподнялась кожа, края сравнялись, и снова щеки чистые, без шрамов, будь они от мечей, стрел или космической пыли.
Мрак завидующе присвистнул, у него пока что регенерация не такая стремительная. А если учесть, что надо заполнить ямку в коже из сомкнутых нейтронов…
Олег начал тормозить, когда Солнце закрыло треть небосвода. Где-то на этой орбите носится Меркурий. Олег начал высматривать, Мрак же сцепил челюсти и старался не заорать от ужаса, иначе Олег обзовет его интеллигентом, а то и того хуже – тонко чувствующей личностью, что вообще-то оскорбление для настоящего здорового мужчины.
Жуткий солнечный свет обжигал все тело. На самом деле обжигал, Мрак чувствовал, как тяжелые частицы, что вылетают из недр Солнца с чудовищной скоростью, подтачивают защиту, вышибают из крепостной стены его тела целые кирпичики, а то и глыбы, врываются вовнутрь и сеют панику, рушат связи, срывают с орбит электроны и, раскрутив, вышвыривают их прочь из его тела. А те, которым не удалось выбраться, бродят неприкаянно между атомных решеток его тела, сталкиваются с другими, мешают, толкаются, стараются что-то напортить, чтобы он вот прямо щас превратился в двухголового мутанта.
Олег тревожно присвистнул, Мрак поспешно оглянулся. На поверхности Солнца, что выглядит как идеально круглый желтый шар, начал подниматься крупный гнойный нарыв, на глазах вырастал, налился оранжевым огнем, потом стал почти белым, слепяще-белым. Его раздувало, как будто изнутри накачивали воздухом. От него исходила такая угроза, что Мрак едва не поддался здоровым мужским инстинктам и не дал деру.
– Вот-вот, – сказал Олег рассудительно. – Какая гадость… А там, на Земле, начнутся сердечные припадки, выйдет из строя треть компов и мобильников.
Мрак пересилил себя, заставил произнести как можно небрежнее:
– Бесчувственный ты. Зато красиво!
– Да кто это видит?
– А северные сияния откуда? – возразил Мрак.
Нарыв поднялся выше, лопнул. Наверх с огромной силой и скоростью устремилась струйка раскаленной плазмы. Она выглядела совсем крохотной, но
Узкая огненная стрела поднималась от поверхности абсолютно прямо. Мрак почти чувствовал, как сверхмощное гравитационное поле пыталось удержать беглеца, но тщетно, и тогда удалось загнуть самый кончик, а еще чуть спустя протуберанец начал толстеть, терять структуру, загибаться, и Мрак уже представил, как он загнется в виде чудовищной петли, через которую проскочили бы все планеты, за исключением Юпитера, разве что. Да и Юпитер мог бы, если бы чуть ужался…
– Не сумел, – сказал он с сожалением.
– Слава богу, – сказал Олег сердито. – Ты представляешь, если бы он поднялся еще на два своих роста?
– Нет. А что?
– Земля трижды бы поменяла ось, это во-первых. Материки бы сползли к полюсу, а великое оледенение наступило бы в течение недели.
– Этого мы не допустим, – ответил Мрак гордо. – Видишь, уже загнулси.
Они облетели этот ужас под названием Солнце еще на половину диаметра. Мрак ахнул, впереди еще один протуберанец, но этот все же ухитрился как-то оторваться от поверхности, тяжело поднимается… нет, уже не поднимается, гравитация колоссальной массы Солнца удержала, протуберанец смог только перейти на что-то вроде орбиты, теперь плывет над поверхностью, постепенно теряя ослепляюще белый цвет, переходя в оранжевый, потом в желтый…
Мрак предусмотрительно взял в сторону. Нещадный солнечный свет пронизывал насквозь, во внутренностях началось жжение, словно наглотался переперченного мяса. От жара в голове мысли потекли быстрее, горячечнее, хаотичнее. Солнечный ветер настолько мощно срывал электроны в его теле с орбит, что он непроизвольно пошел вверх, подальше от страшной поверхности.
Оглянулся, Олег взмыл следом. Он горел, как раскаленный прут, только что выхваченный из горна. Шипящие искры срывались с поверхности тела и уносились в жуткий оранжевый космос. Потом Мрак сообразил, что это не искры, а не то электрические заряды, не то что-то вообще ему пока непонятное. Олег все время что-то находит еще, а это то ли защита, то ли черт-те что невообразимое.
Когда к Солнцу приблизились еще чуть, со знакомым светилом начало твориться что-то невообразимое: Солнце то разбухало, то вытягивалось, потом вдруг начинало забрасывать странные петли протуберанцев, которые вовсе не могли быть протуберанцами, а наверняка глюки, но настолько отчетливые, что Олег закричал тревожно:
– Мрак!.. Ближе не стоит!..
Мрак и сам не подходил ближе, держался почти на километр выше, что вообще-то мелочь, но прокричал оттуда победно:
– Ага, жарко?
– Нет, – ответил Олег, – моя шкура пока что холодная как лед. Но с пространством что-то творится… Чересчур большая масса Солнца искривляет, что ли…
Но Мрак уже не слышал, удирал на всей скорости. Но именно он, чьи глаза были устремлены от Солнца, заметил быстро перемещающуюся звездочку, которая была не точкой, а именно диаметром, хоть и совсем песчиночным.
Сработал ли инстинкт охотника, то ли просто удача, он свое бегство превратил в погоню за настоящей целью, заорал ликующе:
– Меркурий!
Олег тоже заметил планету, чуть раньше или чуть позже, но Мрак обнародовал свое открытие первым, а земная культура построена не на том, кто сделал, открыл или создал что-то первым, а кто первым громко прокричал об этом, кого услышали, так что Мрак стал открывателем, и даже первопроходцем, и даже первотоптателем Меркурия.