Человек, ставший Богом. Мессия
Шрифт:
– Так бывает с людьми, подобными Досифаю. Они не полностью выходят из сознания. Некоторые люди на самом деле наделены властью, в этом я убедился лично. Но я не знаю, от Господа ли эта власть.
Овид вопросительно посмотрел на молодого человека и увидел, что тот растерялся еще больше.
– Например, ты, несомненно, наделен властью. Закрой глаза и протяни руки к огню, желая его потушить. Попытайся.
Совершенно сбитый с толку, Иисус закрыл глаза. Он сосредоточил внимание на огне, затем, через несколько мгновений, – на необходимости его потушить. Он довольно долго держал руки вытянутыми.
– Открой глаза, – сказал Овид.
Язычки пламени
– Я был прав, – сказал он. – Но не стоит повторять этот подвиг только ради того, чтобы удивить людей. Пользуйся своей властью лишь во имя Господа. Должно быть, ты устал. Ложись и спи.
Ничего не понимая, Иисус расстелил плащ на земле и лег.
Он проснулся на рассвете и отправился к роднику. Когда он вернулся, Овид подробно объяснил ему, как найти пристанище Досифая.
– Ты горишь желанием увидеть его. Так иди же, – сказал отшельник, устремив взгляд в землю. – Вероятно, тебя подстерегает серьезная опасность. Но всегда помни, сын человеческий: душа одного человека вздымается выше, чем души двух людей, а души двух людей – выше, чем души трех людей. Помни также, что у Демона много обличий.
Никаких объятий, никаких трогательных жестов прощания. Дав Иисусу наставление, Овид направился в пещеру, ни разу не обернувшись.
Указанная Овидом дорога была извилистой, вся в рытвинах. Вот Иисус и встретился с одним из ессеев, каким теперь, наверное, стал Иоканаан. Но, правда, Овид уже не ессей. Как же можно перестать быть ессеем? А если он не ессей, а зелот? Или дьявол? А его образ жизни! Что бы об этом сказал Иосиф? А его рассуждения о власти и могуществе, как соткать из них полотно? И как же это возможно – путешествовать по воздуху? Действительно ли Иисус погасил огонь собственными руками? Иисуса раздражало, что он не знал ответов на все эти вопросы. Но вот он дошел до апельсиновой рощи, о которой говорил ему Овид. Резкий запах навоза забивал нежный аромат, исходивший от цветущих деревьев. Всюду кружили пчелы. Иисус заметил людей и подошел ближе. Мужчины и женщины сидели кружком и ели. Иисус был потрясен увиденным и остановился на некотором расстоянии. Он различил, что они ели: салат латук, сладкую морковь и зерна люпина, которые вылущивали из стручков, замоченных в лохани. Они заметили его. Худой мужчина лет сорока с темными густыми волосами обратился к нему по-гречески.
– Я плохо говорю на греческом, – отозвался Иисус на арамейском языке.
– Приглашаю тебя присоединиться к нам, – повторил мужчина, в голосе которого слышалась властное спокойствие. – Как тебя зовут? Я Досифай.
Иисус уже об этом догадался и пристально смотрел на улыбающегося Досифая. Рыжеватая борода, голубые глаза. Кровь Севера, смешавшаяся с кровью Юга.
– Ты не случайно сюда пришел, не так ли? – продолжал Досифай. – Садись.
Иисус сел на свободное место около молоденькой девушки с темными глазами, которая разглядывала его без тени смущения.
– Я узнал о тебе от кудесника, которого встретил несколько дней назад. От Аристофора, – ответил Иисус.
– Аристофор! – воскликнул Досифай. – Бедный продавец бесконечности по сходной цене! Как он поживает?
– Он в печали, но весьма красноречив.
– Предатель и слепой исполнитель воли предателя! – прошептала одна из женщин.
– Будем к нему снисходительными, – сказал Досифай, – поскольку он сам себя предал и показал нам свою истинную сущность. Я рассматриваю низкий поступок как проявление мужества. Если
Иисус удивленно поднял брови. Однако его ждали другие парадоксы, поскольку Досифай продолжил:
– Впрочем, предательства в обычном понимании этого слова не существует. Даже самый гнусный предатель верен самому предательству. Я сказал бы, что люди, которые не предают, вызывают у меня подозрение, если только их разум не расстроен. Кто хотя бы один раз не менял мнения относительно собственной верности?
Досифай в упор смотрел на Иисуса, что выходило за рамки приличия.
– Тогда следует признать, – возразил Иисус, – что не существует ни Добра, ни Зла? Если верность предателей может быть поставлена рядом с верностью тех, кто никогда не изменял, где же Закон?
Досифай покачал головой. По взглядам его учеников Иисус понял, что ему готовят ловушку.
– Добро и Зло, – продолжил Досифай, – вот о чем ты заговорил! Ты иудей, не так ли? А что для тебя значит Зло? Подчинение Демону. А кто такой Демон? Князь ангелов, лишенный милости Бога. Но Бог, согласно утверждению иудейских пророков, есть любовь. Разве у Иеремии не написано: «Я Господь, любовь моя милосердна»? Разве можно верить, что в Судный день Бог не простит своего опального служителя, Демона? Кто мы такие, чтобы предвосхищать решение Бога и наказывать, заставляя страдать, тех, кто отрицает причины, которые признаем мы? Разве это не высокомерие? Разве это не тот же самый грех, из-за которого Люцифер был низвергнут с Божественных небесных чертогов в преисподнюю? Я спрашиваю тебя, Иисус, во имя чего я должен осуждать Аристофора?
Разве его жизнь не была долгим экзаменом? Иисус будто вновь очутился в Храме! Все ждали от него ответа.
– Без слова Господа, – заговорил Иисус, – мы здесь могли бы начать убивать друг друга, и никто не осудил бы нас, а воров почитали бы так же, как честных людей.
Сидящие на земле люди перестали есть.
– Превосходный ответ, – заметил Досифай, улыбаясь. – Из этих нескольких слов ясно, что нравственный закон есть человеческий закон. Этот закон защищает людей.
Досифай говорил ровным тоном и по-прежнему был уверен в себе.
– А ты, – продолжил он через минуту, – считаешь ли ты, что по-прежнему остался верен своему Закону, если рискнул приехать в Самарию, чтобы послушать чужеземного учителя? Что привлекло тебя сюда?
Он всегда и везде будет оставаться чужеземцем!
– Защитники нашего Закона заблудились, – ответил Иисус, стараясь также говорить ровным тоном. – Именно поэтому я считаю, что волен искать собственный путь. Аристофор сказал мне, что ты великий учитель, возможно, пророк. Я пришел послушать тебя.
– Тогда будь желанным гостем, – произнес Досифай.
Досифай смотрел приветливо. Такого человека невозможно было встретить в Капернауме.
Молодой человек, сидевший недалеко от Иисуса, предложил ему финики и сушеные фиги. Досифай распорядился, чтобы принесли обед. Женщины и подростки отправились за блюдами, полными маленьких пирожков с мясом и сосновыми семечками. На других блюдах были сыр, рис, сваренный в рыбном бульоне, чаши с чечевицей, медовые коврижки с миндалем и апельсиновыми цукатами. Блюда поставили на траву в центр кружка, и ученики наперебой стали предлагать гостю попробовать каждое из яств. Затем были принесены кувшины с прохладным вином и стеклянные кубки, которые можно было увидеть только в самых богатых домах Капернаума, а также расписные кратеры, привезенные, как сказали Иисусу, из Греции.