Человек, ставший Богом. Мессия
Шрифт:
– Только пророки могли делать то, что делаешь ты, – мечтательно сказал Ебенезер. – Ты пророк?
– Я не знаю, пророк ли я. Я сюда пришел, чтобы изучать Книги. Но разве сами пророки знали, что они пророки? Они себя так никогда не называли.
Разве теперь взгляды членов Совета Кумрана не стали похожи на взгляды недоверчивых животных? Не походили ли судьи на шакалов, которых ночью удерживает на расстоянии только огонь?
– Господь обращается к тебе во время твоих… медитаций? – спросил Ефраим.
– Разве он не присутствует в самом слове? Разве я не говорил, что слова утекают из
– Вне всякого сомнения, из твоей головы слова утекают, но это не значит, что Господь не может с тобой говорить. Он передал тебе послание?
Судьи перестали скрывать свои страхи.
– Вы спрашиваете, – медленно произнес Иисус, – не сообщил ли он мне, что я Мессия? Я ведь прав?
И сразу же по помосту, где сидели члены Совета, пробежал глухой ропот, а Учитель беспокойно заерзал на скамье.
– Будь осторожнее! – вскричал он. – Во имя всемогущего Бога, взвешивай свои слова!
Иисус решил идти до конца.
– Жидкость пролилась на мое чело.
Помазание! Катастрофа и землетрясение! Помазание, которое служит отличительным знаком Мессии! В глазах всех членов Совета читался неподдельный страх. Учитель вытянул жилистую шею в сторону Иисуса и сурово нахмурил брови. Ебенезер попросил, чтобы в залу принесли несколько кувшинов с водой. У всех пересохло горло. Оно стало суше пергамента, на котором ессеи бесконечно переписывали тексты, да и волосы на их телах высохли до такой степени, что могли воспламениться от малейшей искры.
– Предлагаю перенести заседание, – сказал Ебенезер, но никто даже не услышал его слов во все нараставшем шуме.
– Так вот какой прием они оказывают Мессии! – пробормотал Иоканаан.
Члены Совета спрашивали друг у друга, следует ли продолжать переписывать Книги, надо ли готовиться к жатве, стоит ли собрать все сообщество, и не обращали никакого внимания на Иисуса, если не считать нескольких недоброжелательных взглядов, брошенных украдкой.
– Ты можешь идти, – сказал ему Учитель.
Но Иисус даже не шелохнулся. Учитель повторил приказ. Иисус опять пропустил его мимо ушей. Он рассматривал это сборище обезумевших стариков с нескрываемым презрением.
– Чего ты хочешь? – крикнул Учитель, не на шутку обеспокоенный такой невозмутимостью.
Члены Совета, охваченные страхом, стояли на помосте, сбившись в кучу и повернувшись лицом к тому, кто для них был Мессией, словно на несчастных направил свой кинжал разбойник.
– Я хочу вам сказать, что слово Господа – живое и оно не записано в ваших свитках, – произнес Иисус с вызовом. – Я хочу вам сказать, что вы не можете знать, наступит ли конец света, поскольку вам не дано проникнуть в замыслы Господа. Я хочу вам сказать, что вы предали свой народ. От Кумрана нет никакой пользы, – добавил он, и его голос дрожал от ярости.
– Наглец! – возопил Учитель.
– Если вы оказываете такой прием тому, кто может быть Мессией, то как вы будете встречать Его истинного Посланца?
Иисус повернулся и направился к двери.
Он дошел до утеса, горделиво возвышавшегося над всеми скалами правого берега. Казалось, темно-синее небо растворилось в Мертвом море, усеяв его черные воды осколками ляпис-лазури. Затем бесплодные воды выпили эти крошки, упавшие с неба,
– Что за мертвый край! – прошептал он. – Как же надо ненавидеть жизнь, чтобы поселиться здесь!
– Тебе надо немедленно уходить, – сказал Иоканаан, положив рядом с Иисусом дорожный мешок и посох. – Здесь еда и питье.
Иисус кивнул.
– А я уйду отсюда завтра, – добавил Иоканаан.
Что станет с Иоканааном вдали от этой цитадели, которой он посвятил свою молодость?
– Духовенство! – пробормотал Иисус, пожимая плечами.
– Ты как светоч в ночи, – сказал Иоканаан. – Ты освещаешь и указываешь путь!
Иисус встал и положил руки на плечи своего родственника, который даже не вздрогнул, а просто в ответ положил свои руки на руки Иисуса.
– Мы еще встретимся, – сказал он. – Мы не можем не встретиться. Нет, не можем.
Иисус пошел по дороге. Один раз он обернулся и увидел Иоканаана, одиноко стоявшего на утесе. Взошла луна. Она была похожа на отверстие в темной стене, из которого лился мягкий свет.
Глава XXI
Идея Тиверия
Прокуратор Амбивий подхватил в Палестине болезнь, которую его лекарь назвал «распространяющейся лихорадкой», поскольку она распространилась на все внутренние органы. После возвращения в Рим прокуратор принимал шарики из глины с добавлением рвотных снадобий, и это лекарство еще больше истощило его организм. Желая хоть немного утешить своего пациента, лекарь послал его на воды в Байи и посоветовал пить только разбавленное вино или воду с добавлением уксуса. На следующий день после приезда Амбивия на виллу претора-перегрина Клавдия Антиаса тайные агенты сообщили Тиверию о том, что прокуратор находится в непосредственной близости от Неаполя, и о причинах его появления здесь. Император немедленно призвал к себе колониального чиновника, который испытывал мучительные страдания до тех пор, пока корабль не высадил его в гавани Капри. Амбивий поднялся по высеченной в скале лестнице, которая вела прямо в императорскую резиденцию, и сразу же догадался, в каком настроении пребывает его повелитель. Настроен император был дружелюбно и благодушно. Однако никому не дано все знать наперед. Задыхаясь, Амбивий поцеловал край тоги Тиверия. Император положил руку на затылок прокуратора и предложил тому сесть рядом.
– Сегодня мы будем ужинать рано, – сказал Тиверий. – Я позвал тебя, чтобы ты сообщил мне о происходящих там событиях.
Амбивий принял подобострастный вид верного пса, широко раскрыв внезапно ставшие влажными глаза.
– Иудеи, – произнес Тиверий. – Каждый месяц мне поступают весьма прискорбные отчеты, впрочем, такие и ты мне посылал.
Под ложечкой у Амбивия заныло.
– Каждые два-три дня то тут то там убивают наших солдат. По-прежнему вспыхивают восстания. Скрывающиеся мятежники, которых называют зелотами, – это дело их рук, не правда ли? Одним словом, нам не удалось по-настоящему их усмирить. Я прав или нет?