Человек, ставший Богом. Воскресение

Мессадье Жеральд

– Постарайся узнать, что там за настроения, – произнес Анна, с внезапной и необъяснимой грустью рассматривая ножку куропатки.

Наступило новолуние, а Анна никогда не любил периоды нарождающейся луны – тогда первосвященником овладевала чрезмерная усталость. К тому же на этот раз его измучила подагра.

– Кстати, – снова заговорил Годолия, – я взял на себя смелость распустить слухи, порочащие этого человека.

– Порочащие слухи? – переспросил его собеседник, рыгнув и одновременно сощурившись.

– Знаешь, Иисус поддерживает хорошие отношения с самаритянами. К тому же он рожден в фиктивном браке безумного мятежного священника и посещает женщин, ведущих непристойный образ жизни.

Годолия ожидал, что

его патрон проявит больше любопытства, если не энтузиазма, но ответом на последние слова была лишь неожиданно охватившая Анну апатия. В зале повисла гнетущая тишина. Два левита, стоявшие у стены, казались каменными изваяниями. Анна перестал жевать и неотрывно смотрел на пол, в одну точку. Да и Годолия вдруг по неизвестным причинам почувствовал себя неловко. Он попытался определить, что привлекло к себе внимание первосвященника. Это был таракан, казалось, застигнутый той же волной равнодушия в момент, когда он отважно пересекал каменные плиты пола. Левиты также заметили эту метафизическую точку. Один из них точным ударом сандалии, которую держал в левой руке, оборвал жизнь непрошеного гостя. Первосвященник вздохнул.

– Порочащие слухи, – повторил Анна. – Но если…

Первосвященник наконец стряхнул с себя сонное оцепенение.

– Почему бы и нет, – проговорил Анна отрешенным тоном, – почему бы и нет.

Затем Анна встал и воздал хвалу Господу. Годолия обратил внимание, что в этот вечер первосвященник на удивление медленно выговаривал слова.

Тем же вечером и в тот же час подходил к концу ужин в доме иерусалимского богатого торговца овощами Иеремии, который пригласил к себе дальнего родственника, жившего в Капернауме. Гость говорил только о Мессии. Все женщины дома – мать Иеремии, его теща, жена, сестра, вдовая свояченица и две дочери, а также обе служанки – столпились под дверью комнаты и ловили каждое слово. Иеремия несколько раз пытался изменить тему разговора, но его гость был слишком занят своими мыслями и не обращал ни малейшего внимания на попытки хозяина.

На следующий день весь квартал гудел, как растревоженный улей. Никому не давали покоя слухи о появлении в Галилее Мессии. Низшее духовенство Храма, до сих пор даже не подозревавшее о существовании Иисуса, проведало о том, что человек, который выдавал себя за Мессию или которого принимали за такового, вызвал большое беспокойство у первосвященника и Годолии.

Слухи проникли и во дворец Ирода. Фарисеи, обосновавшиеся на первом этаже, сгорали от нетерпения ответить на множество вопросов, сводившихся, в сущности, к одному: есть ли в Псалтире или других Книгах упоминание о Мессии? Через неделю весь Иерусалим вел жаркие споры о Мессии, а через две недели – уже вся Галилея. И причиной было вовсе не то, что люди поверили в приход Мессии в Галилею. Нет, каждый в глубине души надеялся, что появление человека, которого все называли Мессией, изменит его жизнь. Надежда, страх, нервное напряжение вылились в беспокойство, которое проницательный ум мог заметить в первую очередь в Храме. Люди, которые приезжали из ближних селений и далеких городов, услышав о Мессии, наивно интересовались, не пришел ли он в Иерусалим и не проповедует ли сейчас в Храме. Подобные вопросы вызывали у священников и левитов приступы неудержимого гнева, что не могло не волновать торговцев.

– Нет, друг мой, я не слышал, чтобы в Иерусалиме или где-нибудь в другом месте появился Мессия. Это составляет пять серебряных денье, – добавил меняла, кладя себе в карман чужеземные монеты. – Да что с ними происходит? Это уже третий, кто за последний час спросил меня о Мессии! – обратился меняла к своему собрату. – Ты знаешь, в чем дело?

– Нет. Я спрашивал у священника, но тот, видимо, не понимает, о чем речь, – ответил другой меняла, пожав плечами.

Глава Х

Кнут погонщика и недоразумения

Иисус

прожил у Симона три дня. За эти дни новости, впечатления и предчувствия постоянно множились, словно время убыстряло свой бег.

Иуда Искариот, обладавший весьма тонким слухом, сообщил, что раввин вознамерился отправить посланца в Иерусалим, поскольку он практически лишился принадлежавшей ему синагоги. Однако несколько человек предприняли попытку отговорить раввина, поскольку, по их мнению, Иисус был не просто святым человеком, но, вероятно, Мессией. Тем не менее Иуда полагал, что раввин все-таки направил надежного человека, чтобы поставить Синедрион в известность о происходящем.

Путешественники, приехавшие из Тира и Самарии, рассказывали невероятные истории о кудесниках, правда, истории эти были весьма путаными. В Тире будто бы появился чужеземец по имени Менандр, который умел заставлять сухие деревья вновь зеленеть. В Самарии некого Симона видели в одно и то же время в двух домаx, расположенных довольно далеко один от другого. Говорили также, будто Симон летал по воздуху.

Охранники Ирода добрались и до Айнон-Салима, где доставили много неприятностей ученикам Иоканаана, а самому Иоканаану пригрозили арестом, если он и впредь будет клеветать на тетрарха и его супругу. Эти угрозы привели Иоканаана в такую ярость, что он не только не перестал выступать с обличительными проповедями, но и принялся уличать сбиров в нечестивости. Нескольким охранникам пришлось спасаться бегством, поскольку они боялись, что толпа забросает их камнями.

Шпионы Иерусалима, со слов Фомы, распространяли в Галилее слухи, согласно которым Иисус был незаконнорожденным сыном римского легионера и одновременно колдуном. Он якобы научился своему темному ремеслу у парфян, а еще он часто посещал проституток. Фома высказал предположение, что слухи об этих посещениях Иисусом проституток зародились, несомненно, в Капернауме, поскольку его хорошо знали в городе, где наиболее горячими защитниками Иисуса выступали молодая вдова и женщина, занимавшая неопределенное положение в обществе.

Наконец путешественник, вернувшийся из Иудеи, поведал, что ессеи Кумрана и других общин предостерегали всех от знакомства с Иисусом и Иоканааном, называли их отщепенцами и безумными мечтателями.

В этот день небо, с утра светлое, постепенно покрылось свинцовыми тучами, предвещавшими грозу.

Ученики Иисуса сгорали от нетерпения. Они хотели действовать, а по их разумению действовать означало идти в Иерусалим и там вступить в бой.

– Совершенно очевидно, – говорил Фома, – что слава о тебе распространилась по всей стране и что, если ты немедленно не воспользуешься сложившейся ситуацией, наши враги предпримут упреждающие действия.

Они сидели под сикомором, росшим на лугу, недалеко от дома Симона. Козы и овцы спокойно щипали любую траву, какую только могли найти: люцерну, овес, плевелы, дикий цикорий. Ночью был дождь. Маленькие облачка, напоминающие кусочки теста для хлеба, бежали по небу плотными рядами, и поэтому было довольно прохладно.

Иисус размышлял. Ему явно пытались выкрутить руки. Но кто этим занимался? Люди или Бог? Мнение Фомы было не лишено здравого смысла: время действительно поджимало.

Позади них хлопнул ставень. Мария и жена Симона проветривали кухню. Им приходилось кормить шестнадцать мужчин и столько же женщин. Если бы Иисус со своими спутниками не получал щедрые дары в виде зерна, муки, теста, уже выпеченного хлеба, птицы, мяса, овощей, растительного масла, соли и вина, все в доме неминуемо голодали бы. Однако никто не мог надеяться, да и не надеялся, что подобные дары будут и впредь сыпаться как из рога изобилия. Обитатели Капернаума тоже ждали от Иисуса решительных действий. Фома догадался, о чем думал его учитель.