Человек в западне (Сборник)
Шрифт:
Жанна сидела молча. И только сейчас я почувствовал, как они любят друг друга.
— Хорошо,— сказал я спокойно.— Можем отправляться, катер ждет.
Жанна поднялась:
— Пойдем, Билл!
Мой сын не двинулся с места.
— Я? Ты шутишь? — зло ответил он.— Я остаюсь здесь. Ведь в катере я могу случайно прикоснуться к. ней, могу ее заразить...
— Билл! — Жанна умоляюще посмотрела на него.— Прости меня!
— Хорошо, хорошо...
— Билл, я прошу тебя, не надо меня ненавидеть.
— Ты слышишь? — с иронией
Жанна дрожала. Я обнял ее, вывел на крыльцо и захлопнул дверь, оставляя за ней моего сына и воскресшие-воспоминания о Фелиции.
По дороге Жанна предпринимала попытки объясниться со мной, но я и так все прекрасно понимал. Думаю, понимал даже лучше, чем они сами. Мне стало стыдно за то недавнее чувство недоброжелательности к Жанне. Ведь ее просто-напросто продали Ронни. И не ее в том вина, что любовь нашла ее только сейчас, ведь ей всего девятнадцать лет... Да, в ней текла кровь Базиля Лейгтона. Но как я ошибался, когда заподозрил эту девочку в корысти. Они с Норой были жертвами чужих амбиций и чужой алчности. Мне стало одинаково жаль и ее, и Ронни.
В половине одиннадцатого мы подъехали к дому на 58-й улице.
Жанна протянула мне руку:
— Какой вы хороший! Вы такой же добрый, как моя мама.
Прежде чем отдать себе отчет в своем поступке, я обнял ее.
— Жанна, все будет хорошо? — спросил я.
— Да,— тихо ответила она.
В доме никого не было, а у Жанны не оказалось ключей, она забыла свою сумочку на вилле. Я открыл дверь своим ключом, который был у меня по настоянию Ронни, и подождал, пока за ней захлопнется дверь квартиры.
На следующий день приехал Ронни. Сессия у Гвендолен Снейгли окончилась отлично.
Глава 7
Ронни зашел в издательство в половине пятого. Настроений у него было великолепным. Он принес с собой новое произведение Гвендолен Снейгли.
— Это чудесная вещь, старина! Самое лучшее из всего, что она написала до сих пор. Просто чародейка! Как себя чувствовала моя жена в мое отсутствие?
— Отлично,—ответил .я.
— А твой сын старался ее развлекать?
— Мы все старались.
— А Базиль по-прежнему шлифует перо?
— Думаю, что да, но плодов его творчества еще никто не видел.
— Гвендолен прочла все его книги и пьесу. Она в восторге и предлагает заняться пьесой вместе со мной. Знаменитый Дживо горит желанием ставить ее. Гвендолен приехала со мной, чтобы поскорее развернуть дело. Что ты на это скажешь? Подумай только: Снейгли и Лейгтон! Это звучит!
Он бросил рукопись Снейгли на мой стол.
— Прочти это. Обладая грубым купеческим вкусом, вы будете возмущаться, но для порядка все же прочтите! Да, еще
Ронни вышел посвистывая.
Он позвонил, когда я заканчивал работу. Голос его так изменился, что я не сразу понял, с кем говорю.
— Приходи сюда, сейчас же!
— Ронни? В чем дело?
— Не задавай глупых вопросов! К черту! Приходи.
С неспокойной душой я отправился на 58-ю улицу. Открыл мне Джонсон. В холле стояла Анни в черном платье и домашних туфлях.
Анни, как и Ронни, придавала большое значение правилам приличия. Ее домашние туфли и очень бледное лицо указывали на то, что случилось что-то ужасное. Анни дождалась, пока камердинер выйдет, и сбивчиво заговорила:
— Я была в холле, когда Джонсон впустил Билла. Он сказал, что хочет увидеться с Жанной. Я никогда не думала... Но это не моя вина. Это так не похоже на Ронни... обвинять меня, да еще в присутствии прислуги... Скорее иди к нему, Жак. Это ужасно! Я ухожу, ухожу на целый вечер!
Я поднялся в гостиную, Анни шла за мной. Почему-то я ожидал, что застану и Билла, но его уже не было. Жанна взглянула на меня и отвернулась. Ронни стоял у камина мрачнее тучи. С минуту он всматривался в меня, потом сказал:
— Я вернулся в собственный дом, открыл дверь собственным ключом и застал мою жену в объятиях твоего сына! Я вышвырнул его вон и хочу, чтобы ты знал об этом. Я хочу, чтобы ты знал, что я велел Джонсону вызвать полицию, если он когда-либо посмеет просунуть сюда свою голову!
Я почувствовал, как на меня наваливается чудовищная усталость. Так было всегда, когда несчастье настигало меня и требовалось напряжение всех моих сил. Я взглянул на Жанну, но она смотрела в окно невидящими глазами.
Ронни продолжал:
— Я рассказал тебе, что случилось, и теперь жду, что ты скажешь в свою защиту.
Я сочувствовал Ронни и был невероятно зол на Билла. Но Ронни говорил со мной так, словно я был евнухом, нанятым для охраны его гарема. Во мне вспыхнуло негодование. Ведь я старался, как мог. Чем я занимался в течение десяти дней его отсутствия? В чем я виноват?
— Повторяю,— продолжал Ронни,— что же ты скажешь в свою защиту?
Я вспыхнул.
— Почему, черт возьми, я должен оправдываться?
Это была неразумная реакция, и я сразу же пожалел о ней, Но на попятную идти уже было некогда. Ронни овладело бешенство.
— Так! Вот твоя благодарность. Я тянул тебя из дыры, купил тебе издательство. Я развернул дело на свои средства. Все эти годы я считал тебя своим единственным искренним другом. И стоило мне на минуту отвернуться, как ты приблизил к моей жене своего ублюдка! Теперь я все знаю. Завтра утром я снимаю весь свой капитал из издательства. Интересно, как ты справишься с делом своими средствами? В течение недели ты станешь банкротом,