Человек в западне (Сборник)

Квентин Патрик

. Жанна резко повернулась к нам. Ее лицо выражало ужас. Я испугался, что она вступится за меня. Этого только не хватало!

— Не вмешивайся в это дело, Жанна,— мягко сказал я ей и повернулся к Ронни.

Я слишком хорошо его знал, чтоб понять причины столь горячей тирады. Он всю жизнь опасался, что его любят только за его деньги. Единственным человеком, которому он доверял абсолютно, был я. Теперь все рушилось. Билл сделал из него классическую фигуру из водевиля: старый богатый муж, которого ловко обвела жена! Щенок паршивый! Для самолюбивого Ронни

ситуация была невыносима. А я — отец Билла — превратился в Иуду-предателя. Он мне покажет. Он меня уничтожит! Он меня выбросит из фирмы «Шелдон и Дулитч»! В этот момент не было такого несчастья, которого бы он мне не пожелал. Но это долго не продлится, он заболеет от стыда.

— Билл вел себя безобразно, согласен. Я займусь этим.

Жанна неожиданно сделала шаг в мою сторону:

— Я прошу вас, поймите меня! Не за что ругать Билла! Он пришел проститься и извиниться!
– Это был прощальный поцелуй.

Я не успел ответить, как Ронни вспыхнул снова:

— Ах, вот как! Вы целовались на прощанье! Очень трогательно, надо отдать справедливость! На прощанье чего, смею спросить?

— Ни-че-го! Ронни, между нами ничего не было. Я тебе говорила.

— Что ты мне говорила? Что, черт возьми, ты мне говорила?

— Что Билл меня любит. Я ничего тут не могу поделать. Ведь это не преступление. Человек может влюбиться. Очень грустно, что так случилось, а я вела себя глупо. Я плохо разбираюсь в таких вещах.

Этим оружием она могла победить меня, но не Ронни.

— Ах, не разбираешься в таких вещах? И никто в Шропшире не сказал тебе, что молодым женам неудобно иметь любовников в первом месяце замужества? Может, там у вас так принято?

Жанна подняла руку, будто защищаясь от удара.

— Ничего между нами не было, повторяю. И все кончилось. Ничего не было... Зачем ты устраиваешь эти дикие сцены?

— Зачем я устраиваю сцены? Ты спрашиваешь, почему я устраиваю сцены, когда застаю тебя в объятиях какого-то сопляка?

— Это было прощание.

— Чудесно совпало: я прихожу, а вы прощаетесь!

— Да, так и было.

— И ничего между вами не было?

— Ничего.

— Почему я должен этому верить?

— Потому что я тебе говорю об этом.

— Сука! — взорвался Ронни.

Бешенство изменило его лицо до неузнаваемости. Меня это не на шутку испугало. Его надо было успокоить,

— Оставь ее в покое, Ронни,— сказал я.

Он резко повернулся ко мне:

— А почему?

— Просто оставь ее в покое.

— Ради Бога, неужели и ты влюблен?

Слова его прозвучали, как пощечина. Я хотел что-то ответить, но Жанна опередила меня.

— Ронни, как ты смеешь таким тоном разговаривать с мистером Дулитчем?

Ронни бросился к ней.

— Ты? Ты смеешь спрашивать меня? Ты, ничтожная птичница! Дочь...

— Ронни, предупреждаю тебя...

Ронни схватил ее за руку.

— Хорошо. Ты предупреждаешь меня... О чем? Что наконец скажешь правду? Почему нет? Ко всем чертям! Ты почему вышла за меня?

— Ронни, я прошу...

— Ради денег?

— Ронни...

—

Но это нехорошо, детка. Жак, наверное, возмущен твоим поведением... Ты выходила за меня по любви, как ты говорила за хлевом в Шропшире, значит, это правда. Ничего удивительного, что ты так. геройски противилась искушению. Или ты влюблена в Билла?

Ронни сжимал плечо Жанны. Я смотрел на нее, как загипнотизированный, и думал: «Она готова признаться во всем, тогда все потеряно».

Ронни снова повернулся к камину, кулаки его были крепко сжаты.

— Подождите,— угрожал он,— я наведу порядок среди всех паразитов, лгунов, подлецов. Я доставлю вас туда, откуда вы пришли. Каждого в его собственную сточную канаву!

Он подошел к камину, схватил дрезденскую фигурку негра и со всей силы хватил ее об пол.

— Ронни, Бога ради,— сказал я.

— Убирайся отсюда!

—- Ронни!

— Ты слышал? Ты, муж жены, выбросившейся из окна и отец сына, соблазняющего жену твоего благодетеля! Иди домой и устраивай свою жизнь, пока будешь подыскивать себе работу.

Жанна подошла ко мне. Она сразу как-то постарела. Впервые мне пришлось видеть девятнадцатилетнюю девушку, похожую на старуху.

— Мне очень грустно,— сказала она.— Но вы верите мне, правда?

— Да,— ответил я.

— Я это знаю, а сейчас будет лучше, если вы уйдете.

— Не могу ли я чем-нибудь помочь вам?

— Нет. Вам лучше уйти, прошу вас.

Я посмотрел на Ронни. Он стоял у камина, глядя на обломки разбитой им фигурки.

Несмотря на его грубость, я был преисполнен сочувствия к нему и неприязни ко всем Лейгтонам: к Базилю, Норе и жертвенной леди Филлис. До их приезда все было так замечательно! Но Жанна... Жанну мне все же было жаль. О Ронни говорить не приходилось. На Билла я был зол. Он подвел Жанну, выставил на посмешище Ронни лгал мне.

Жанна протянула мне руку.

— Позвони, если я тебе понадоблюсь,— сказал я.

— Хорошо. Но я думаю, что справлюсь сама.

Я вышел.

 Глава 8

На душе было скверно. Леора как всегда по вторникам отсутствовала, и я почувствовал облегчение.

Мысли о Ронни не давали мне покоя. Имел ли я право так оставлять его? Ведь то, что случилось с ним сейчас, почти равносильно моей катастрофе с Фелицией. Я позвонил в гараж, автомобиль был на месте, Билл привел его около четырех.

Я представил себе моего сына в этом страшном домике на Файр-Айленд. Сказала ли Жанна правду? Обдумал ли Билл свои поступки, осознал ли, сколько причинил зла? Меня грызла тоска, и я решил во что бы то пи стало отыскать сына. Я набрал его прежний номер. Никто не отвечал. Других телефонов у меня не было. Я принес из кухни пару сэндвичей и продолжал упорно набирать его номер.

В половине десятого позвонил мой брат.

— Жак?

— Алло, Питер!

— Жак, Билл дома?

Его голос был слишком спокоен и сдержан. Я догадался, что что-то случилось.