Чем запить таблетку?
Шрифт:
Я пожимаю плечами и улыбаюсь:
– Как видишь, жива. Нерон хотел обсчитать меня, но Люцифер вмешался, и де Луке пришлось отдать мне мои деньги. Ты можешь себе это представить?
Стар прекрасно все слышит, как любой другой человек. То, что она не может говорить, – врожденная болезнь. Вопреки здравому смыслу я все еще надеюсь однажды услышать ее голос.
Ее глаза округляются.
«Ты сражалась с Люцифером?»
– Нет. – Я злюсь, что вспомнила про него, потому что Стар начинает паниковать. – Я боролась с Семьясой, одним из его последователей. Он чуть меня не убил, но я
Стар не нужно было знать, насколько близка я была к смерти.
«Значит, он?..»
Когда сестра испытывала страх, жесты становились слишком суетливыми. Она сделала вдох, и я сразу поняла, какой вопрос она сейчас задаст.
«Думаешь, Люцифер прибыл сюда из-за ключей?» – высказала она мысль, которую я совсем не хотела озвучивать.
В комнатах библиотеки обычно тепло, но я чувствую, как по моей спине пробегают мурашки. Почему я не устроила побег Тициана и Стар раньше?
– Ну, вообще он не охотник за ключами, – так мы называем ангелов, которые профессионально занимаются поисками этих девушек. Они каждую осень прибывают в город, чтобы выбрать подходящих кандидаток для испытаний.
Стар пожимает плечами.
«Но это был он. Это он посвятил женщин в тайну о том, как открыть врата».
Ее движения с каждым словом становятся все увереннее. Меня удивляет ее спокойствие.
«Мы с тобой точно не ключи», – говорит она.
«Это мы с тобой так считаем», – думаю я. Ангелы вполне могут принять нас за ключи. Каждая из девятнадцати девушек чем-то выделяется. Существует ключ самопознания, ключ перемен, ключ зависти, веры и так далее. А еще есть ключ голоса. Испытания, которые должны пройти кандидатки, дают понять, являются ли избранные тем или иным ключом.
Вдруг Стар обнимает меня так, словно нуждается подбадривании и утешении. На самом деле это всегда была моя задача. Я с самого детства за ней приглядываю. Боюсь, что кто-то отнимет ее у меня. Или что с ней что-то случится. Стар такая хрупкая и необычная, раньше я с трудом могла поверить в то, что мы действительно сестры-близняшки. В действительности же мы что-то большее. Она моя половина, как и я – ее. Если придется, я буду защищать ее ценой своей жизни. К счастью, Люцифер ничего не узнает о моей сестре. Никто о ней не узнает.
– Тебе знакомо имя «Кассиэль»? Знаешь, к какому небесному двору он принадлежит? – пытаюсь я отвлечь ее.
Стар некоторое время внимательно смотрит на меня, а затем поднимается на ноги и возвращается в большой зал. Светлое платье обрамляет ее стройную фигуру.
«Почему ты спрашиваешь?»
Она гладит деревянные полки, проходя мимо. Ее руки всегда в движении, ей все время нужно что-то трогать. Это одна из ее странностей.
Я медленно следую за ней.
– Этот Кассиэль спас мне жизнь сегодня, – объясняю я ей спустя несколько секунд. – Хочу узнать почему.
Ангелы не совершают поступков из благородства. Причина должна быть в чем-то другом.
Стар останавливается на месте, проводит рукой по корешкам книг и вытаскивает одну из них с полки. Книга обита темной кожей и выглядит очень древней. На обложке красуется слишком знакомый мне символ семи небесных дворов, нарисованный
Пальцы Стар пробежались по бесчисленным именам ангелов в книге, записи велись несколько сотен лет. Только почерк писавшего менялся. Было бы правильнее систематизировать все в алфавитном порядке. Каждый летописец просто вписывал в книгу новые имена, когда узнавал об ангеле что-то новое. Наши предки даже не подозревали, сколько ангелов существует. Тысячи.
Вдруг указательный палец Стар останавливается на одной из записей, и я подхожу поближе.
«Кассиэль, – было написано в книге. – Принц-регент четвертого небесного двора».
Принц ангелов. Что он вообще делал на этой арене? В записи указано, что Кассиэль один из саримов. Вроде как хороший ангел. Будто такие существуют! Я не верю подобным заявлениям. Летописец считал Кассиэля ангелом одиноких и отчаянных. Я тихо вздыхаю, тем самым вызывая неодобрительный взгляд моей сестры. Забираю книгу у нее из рук, закрываю ее и ставлю обратно на полку. Я знаю достаточно. Погруженная в свои мысли, я направляюсь к столу, за которым сидела Стар.
«Я уверена, что есть ангелы, которым мы, люди, нравимся», – говорят ее руки, прежде чем убрать перья для письма со стола.
Хорошие ангелы. Очень наивная мысль, и я не хочу в это верить.
– Кассиэль случайно споткнулся о Семьясу, который должен был вот-вот меня убить, – говорю я, не собираясь приукрашивать сложившуюся ситуацию. Если бы не Кассиэль, я бы не вернулась сюда. Я бы лежала на повозке гробовщика, холодная и мертвая. На самом деле мне было все равно, насколько случайно или неслучайно он меня спас. Я жива, и это главное.
– Пойдем есть, – предлагаю я. Алессио уже давно занес продукты в дом. – Тициан уже вернулся?
«Я его еще не видела».
Она нерешительно закрывает рукопись. С момента смерти отца сестра работает над ней, но никому не разрешает читать. Я выхожу из зала раньше, потому что знаю, насколько для нее важно, чтобы никто не знал, где хранятся эти листы. Правда, я уже давно знаю, где они. Не потому, что шпионю за Стар, а потому, что понимаю, насколько ей важна эта реликвия, и присматриваю за ней. Никто не отберет у сестры то, что она так любит.
Стар берет меня за руку, когда заканчивает свои дела, и мы вместе идем в апартаменты на верхнем этаже. Оставаясь здесь, в этих четырех стенах, я представляю себе, что мир вовсе не изменился. Я гоню мысли о завтрашнем дне прочь, и мы подходим к двери. Яркий солнечный свет совсем не проникает в окна, потому что они очень маленькие и к тому же грязные. Если бы мать видела, что мы пренебрегаем уборкой, она бы возмутилась. Но у меня есть дела поважнее, чем мытье окон. Я стучусь в дверь комнаты брата. Злоумышленника вряд ли остановит эта тонкая деревянная дверь со старой защелкой, но я настаиваю на том, чтобы Стар и Тициан закрывались, когда остаются одни. Так мне кажется, что все под контролем.