Чемодан. Вокзал. Обойма
Шрифт:
– Пошли в вагончик, поговорить надо, – бросил он Ларину и зашагал к бытовке.
Хайдаров зашел первым, осмотрелся. Цыкнул на пожилого штукатура, севшего на матрас перекусить:
– Пошел вон отсюда. И смотри, чтобы никто не заходил.
Немолодой мужчина, прихватив батон хлеба и открытые рыбные консервы, выбежал на улицу. Тофик закрыл дверь на защелку и, недобро прищурившись, указал Ларину на вышибленную дверь, ведущую в его боковую комнатку. Подойдя к окну, резко задернул занавеску и исподлобья посмотрел на
– Значит, сто тысяч? – спросил он.
– Сто тысяч, – ответил Андрей, стараясь выглядеть беззаботным.
– У тебя же еще оставались деньги, которые я тебе дал. Где они?
– Менты забрали. Как понимаешь, без составления протокола. Просто так. И вообще, ты, кажется, злишься… Я что-то не так сделал? Или ты хотел, чтобы рабочих не выпустили?
Хайдаров прищурился.
– Я не люблю, когда меня обманывают.
– А я не люблю, когда мне не доверяют, – с вызовом произнес Ларин.
– Ты заплатил ментам меньше, чем сто тысяч, – убежденно проговорил Тофик. – Выворачивай карманы и отдавай то, что украл.
– Возьми, если хочешь, – Андрей расстегнул «молнию» и отвел полу куртки, как бы предлагая.
Хайдаров протянул руку, но Ларин тут же схватил его за запястье и крепко сжал. Директор «Гермеса» даже присел от неожиданности и боли. Не ожидал он подобного от какого-то бригадира.
– А теперь слушай сюда, – спокойно проговорил Андрей, разжимая пальцы. – Я не люблю, когда со мной так разговаривают. Ты понял это?
Тофик тяжело задышал, опустился на стул и, морщась от боли, принялся ощупывать запястье.
– Я сегодня спас твою задницу, а ты даже спасибо сказать не хочешь. Допустим, я и взял бы из этой пачки половину. В чем проблема? Я назвал тебе сумму, и ты согласился ее заплатить за то, чтобы рабочие вернулись на стройку. Остальное – мои проблемы, мое искусство. Или я не прав?
Хайдаров смотрел на Ларина широко открытыми глазами, словно видел впервые. До этого никто из его людей не позволял себе говорить с ним в подобном тоне.
– Запомни, Тофик, всякое умение должно оплачиваться. Ты не сумел дать взятку, но зато это получилось у меня.
– Я тебя просто проверял, – проговорил директор «Гермеса». – Подозрительно мне стало, что тебе с ментами так легко договориться удалось.
– Не забывай – я бывший опер, и связи у меня остались. У тебя деньги не возьмут, а я подходы знаю. Ты для них чужой, а я свой. И в этом моя ценность. Если не веришь мне, так и скажи. На этом и расстанемся. Только учти – временами я злопамятный. Может так случиться, что к вечеру опять менты приедут и всех заберут. Что ты тогда делать станешь? Ну как, я пошел?
Хайдаров сопел, понимая, что перегнул палку. Он сам не заметил, как стал зависеть от своего же бригадира.
– Ладно, без обид, – наконец, проговорил он, – дело-то общее.
– Вот это уже разговор, – согласился Ларин, присаживаясь на
Однако гордость – правда, своеобразная – была и у Хайдарова. Обычно люди его склада сильно зациклены на деньгах. Сумма может быть и небольшой, но свои интересы они блюдут свято, часто пренебрегая здравым смыслом.
– Хорошо. Ты остаешься. Работаем как раньше. Но деньги, которые у меня взял, – верни, – необдуманно поставил условие Тофик.
Ларин вытащил из кармана одну пачку пятисотенных купюр и бросил на письменный стол.
– Забирай мои пятьдесят тысяч, если я их не заработал, – сказав это, Андрей хлопнул дверью и вышел на улицу.
Он глянул на уже рассыпавшихся по металлическим конструкциям своих рабочих, на Фиделя Ивановича, в руках которого, переливаясь на ветру, играл бумажный план стройки. Махнул им рукой и зашагал к воротам.
«Павел Игнатьевич сказал бы мне сейчас, что я не прав. Возможно. Но я эту публику знаю отлично», – подумал Ларин.
Он шагал по разъезженной, разбитой колесами тяжелой строительной техники дороге, и подавлял в себе желание обернуться. Хотя точно знал, что несколько десятков глаз смотрят сейчас ему в спину. Однако умение «держать марку» являлось одной из сильных сторон Андрея. Ведь очень важно, чтобы это не ты сделал предложение, которое будет принято, а чтобы сделали его тебе, а ты бы еще поломался – принять ли его.
Кольцевая была все ближе и ближе. Уже явственно различался тяжелый гул машин, проносящихся по ней.
«Неужели я ошибся? Дугин мне этого не простит», – засомневался Ларин.
Андрей уже шагал по обочине Кольцевой. Проносящиеся машины обдавали его потоками ветра. Впереди виднелась автобусная остановка. Сзади посигналили. Ларин так и не обернулся – продолжал широко шагать. Сигнал повторился, на этот раз уже настойчивее. Рядом с ним поравнялся знакомый пучеглазый «мерс».
– Слушай, ну кто так делает, а? Я же только проверить хотел, – кричал, опустив стекло, директор «Гермеса». – Садись ко мне. Поговорить надо.
– Мы уже обо всем поговорили. Хватит.
Хайдаров тряс пачкой денег.
– Деньги возьми. Ты же их заработал и еще заработаешь, если ко мне вернешься.
Ларин почувствовал, что «клиент созрел». Если такой человек готов расстаться с деньгами, значит, другого выхода у него нет. Ведь в этом мире практически никто не платит за уже сделанную работу, если у него есть возможность не заплатить. Платят только за то, что будет сделано в перспективе.
Водители машин, вынужденные тащиться в хвосте у «Мерседеса», уже нетерпеливо сигналили. Андрей не стал искушать судьбу. Рванул дверцу, сел рядом с Тофиком. Машина набрала скорость.