Чемпионы Темных Богов
Шрифт:
Кхарн Предатель: Чемпион Кровавого Бога
Энтони Рейнольдс
Кхарн Предатель
Скалатракс [происхождение: награкали]
1. Место суда/окончания [см. Время Окончания, ссылка MCXVII]
2. Уничтожение (особенно — сожжение)
Пролог
Встроенная в его мозг машина боли затихла. Сознание медленно возвращалось к нему.
В
Два часа, тридцать семь минут и двадцать три секунды. Именно столько времени он пребывал под властью кортикальных имплантатов.
Пока что зверь насытился. Пока что он дремал, вытащив свои когти из плоти его мозга.
Тело болело от ран, и он не помнил, когда получил их. Руки налились свинцом от убийств, и он не помнил, как совершал их.
Он потянулся и снял шлем. Ноздри заполнил смрад крови.
Два часа, тридцать семь минут и двадцать три секунды назад это был живой, дышащий мир. Теперь это была смертная пустошь.
Он стоял посреди моря трупов — колоссального океана, тянувшегося, насколько могли различить глаза. Вдалеке находились руины некогда великого города. Над разрушенными стенами поднимался дым.
Среди моря мертвецов пробирались другие Пожиратели Миров, которые снимали с павших братьев оружие и броню, забирали черепа и перерезали нити тех, кто еще был жив. Всех обильно покрывала кровь.
Над головой на низкой орбите висели боевые корабли Легиона, похожие на падальщиков, которые ждут своего череда кормиться.
Несколько мгновений он был в силах мыслить ясно, Гвозди Мясника не вопили в голове, впиваясь в мозг и понукая его исполнять их волю.
— Мы не можем продолжать это, — произнес он.
— Что? — прорычал голос у него за спиной.
Дрегер оглянулся. Неподалеку стоял на одном колене легионер, облаченный в изъеденный радиацией черный доспех и режущий мертвую плоть. Куски мяса и волосы цеплялись за колючую проволоку, обмотанную вокруг оплечья и наплечников разрушителя. Руох.
Кровь примарха. Неужто он настолько поддался Гвоздям, что сражался рядом с этим берсеркером?
— Убивать каждый мир, куда мы приходим, — сказал Дрегер. — Мы обескровим Легион досуха.
Руох встал, закончив свою жуткую работу. Он держал за волосы человеческую голову, с изодранного обрубка шеи медленно сочилась кровь. Разрушитель враждебно глядел на Дрегера линзами своего шлема типа «Сарум». Он молчал.
— Ангрона больше нет. Гор мертв, — произнес Дрегер. — Неужели это все, что нам осталось? Нескончаемая резня, а наше число будет медленно сходить на нет, пока мы все не поддадимся Гвоздям или не умрем? Такой будет наша участь?
— Ты слишком много думаешь, — сказал Руох. — Мы так себя ведем. Мы — такие.
— Должно существовать нечто большее.
Руох отвернулся, качая головой.
— Кхарн, — произнес Дрегер. — Нам нужен Кхарн.
Руох рассмеялся. Это был неприятный звук. Злобный и резкий.
— Легион пошел бы за Кхарном, — сказал он. — Но он потерян для нас. Он не вернется.
— Он должен, — ответил
Кхарн. Даже тогда это имя вызывало страх, благоговение и уважение, даже у его же генетически усовершенствованных, гипераугментированных братьев — в братстве убийц, психопатов и берсеркеров, из которых состоял XII Легион.
Возможно, «страх» — неправильное слово. «Они не познают страха», — гласит утверждение. Осторожность. Тревога. Дискомфорт. Опаска. Быть может, эти слова более уместны, и они точно с меньшей вероятностью спровоцируют смертоносную ярость.
Впрочем, его имя не вызывало ненависти, по крайней мере, в его Легионе. Пока что нет. У легионеров XII-го не ассоциировалось с ним и слово «недоверие», или, как минимум, большее недоверие, чем то, с которым в Легионе все относились друг к другу.
Разумеется, его уже называли предателем — как и всех их — но лишь те, кого ныне именуют «лоялистами». Свои его еще так не называли, еще нет.
Нет, этому предстояло случиться позже.
Безусловно, и до и после Терры он являлся противоречивой фигурой, как и все лучшие из них. Он был сломлен, как и все они.
Гвозди слишком долго вгрызались в их разум. Они слишком долго пробыли в смертельной хватке этих полных ненависти имплантатов. Их слишком далеко увлекло вниз по багряной спирали. Обратного пути не было.
То, кем они были раньше, по большей части стерлось, а оставшееся представляло собой не более чем тень: фрагменты и раздробленные проблески тех, кем они могли быть до того, как добровольно разрушили себя в подражание примарху. Впрочем, они об этом не знали. В то время.
Но, даже зная, сделали ли бы они иной выбор? Возможно. Некоторые из них.
Лучшие из них — а Кхарн, по крайней мере, какое-то время считался самым лучшим — ставили в тупик в наибольшей степени. Они были самыми истерзанными, самыми трагичными. Самыми противоречивыми. Кхарн воплощал это сильнее, чем кто-либо другой.
Кхарн Советник, самый рациональный в Легионе. Холодная голова, уравновешивающая ярость Ангрона. Дипломат. Мудрец.
Кхарн Кровавый — самый неистовый из всех, когда Гвозди брали верх, что те делали все чаще после постигшей Ангрона… перемены. Все в Легионе деградировали и до того, однако после Нуцерии их неуклонное погружение сорвалось в штопор стремительного свободного падения.
Теперь, когда все уже случилось, легко рассматривать Кхарна как худшего из всех, главного грешника, но также верно и то, что он — не сейчас, так тогда — главный пострадавший.