Чемульпо-Владивосток [СИ, финальная редакция, том 1]

Чернов Александр Борисович

Николай долго рассматривал лежащие перед ним рисунки, изредка возвращаясь к пояснительной записке. Потом глубоко вздохнув, перекрестился, и, подняв на Вадика грустные глаза, проговорил:

– Господи, как же все-таки печально осознавать, Михаил Лаврентьевич, что за грядущее столетие там, в вашем мире, человечество не только не перестало воевать, но и продолжало доводить дело истребления себе подобных до совершенства. Да... Я был просто наивный мечтатель. Я ведь им предлагал...
– царь печально вздохнул и замолчал.

– Я знаю, Ваше Величество. За это после 99-го года многие Вас так и зовут - "миротворец", -

нарушил подзатянувшуюся паузу Вадик.

– Что толку? Что толку было в моем миротворчестве, если ИМ этого не надо? Да, Вы правы были, конечно, когда сказали, что не японцы даже на нас сейчас напали, а их руками англичане... Но я буду последним лжецом, если скажу, что хочу военного противостояния с Британией. Только есть ли у нас альтернатива? В конце концов, у России тоже есть свои интересы, с которыми всем остальным надо считаться. И бойня с германцами не в их числе. Значит... если все уговоры бесполезны?

– Нужно быть сильными!

– Иного, стало быть, нам не дано. Раз уже случилось...

Это все так грустно, Михаил. Но... Видит Бог, не мы, а на нас. Или дядюшка Эдуард не знал против кого его верфи строят японский флот? Я бы себе такого никогда не позволил. Конечно... Как это Вы недавно сказали... "недооценка противника"? Да. Признаюсь. Я совершенно недооценил этих маленьких...- На возвышенно одухотворенном лице царя вдруг неуловимо, как 25-й кадр, промелькнуло поразившее Вадика выражение холодной, жестокой брезгливости, - Человечков... Ужасно, непростительно недооценил, - Николай машинально провел рукой по волосам, как раз в том месте, где под шевелюрой скрывался памятный рубец от самурайского меча...

– Однако потерявши голову, по волосам не горюют... Это моя вина. Мой грех...

Неожиданно Николай нахмурился, помолчал, собираясь с мыслями, после чего заговорил вновь. Голос его звучал непривычно глухо, с хрипотцой, выдавая поднимавшееся внутреннее напряжение:

– Есть некий момент, Михаил. Момент, который меня гнетет с первых часов этой войны. Больше, чем само ее нелегкое начало. Вернее, гнетет самый факт ее НАЧАЛА.

Вам я открою один секрет. Мне было предсказано, что если она все-таки случится, и что если мы ее, ИМЕННО ее, не дай Бог, проиграем, то потом произойдет нечто совсем страшное... Нечто совершенно ужасное...

Вадим, давно ожидавший этого разговора, но опасавшийся по собственной инициативе затрагивать столь скользкую тему, решил, что раз уж "клиент дозрел", то нужно ковать железо не отхадя от кассы:

– Это, Ваше Величество, для меня не тайна. И про предвидения японского отшельника Теракуто, и про предсказания англичанина Кайро, и про пророчества монаха Авеля, что Вам, государь, довелось прочесть вместе с государыней императрицей в прошлом году, мне известно. Об откровениях из письма Серафима Саровского и о беседе Вашей с блаженной Параскевой Ивановной я тоже читал. Обо всех этих мрачных предсказаниях и их влиянии на Вашу судьбу и судьбу России в моем мире, я знаю из исторических книг моего времени. Как и о тех действительно горьких событиях, что последовали за поражением в японской войне...

– Боже мой... Так Вы и об этом ВСЕ знаете?
– Николай явно с трудом владел собой, сохраняя самообладание только огромным усилием воли, - И значит, Вы знаете в каком году...

– Да. Как Вам и было

предсказано. В восемнадцатом. В МОЕМ мире так все и случилось. Только, пожалуйста, не спрашивайте меня - КАК именно...

– Почему?
– голос Николая страдальчески дрогнул, а во взгляде на мгновение промелькнула, выплеснувшись из-под спуда, такая глубина отчаяния и безысходной обреченности, что Вадиму стало искренне жаль императора. Но жалость эта, как неожиданной волной накатила, так мгновенно и улетучилась.

Как вообще можно было с ТАКИМ жить, и при этом плыть по течению!? Для этого нужно было быть или полным отморозком-пофигистом или законченным фаталистом. Первым Николай точно не был. Но вот фатализм... Очевидно, что он, как глубоко верующий человек (во всяком случае, уверенный в существовании и могущистве потусторонних сил), буквально воспринимал все эти предсказания, а после поездки в Саров просто окончательно СМИРИЛСЯ со своей ролью искупительной жертвы за грехи Всея Руси в целом, и семьи Романовых в частности...

"Знало бы только Твое Величество, к чему это "искупление" в итоге приведет державу, - подумал зло Вадик, - Ну, ладно - сам, ладно - семья. Хотя и это уже само по себе ужасно - отправить на заклание жену и детей. А народу-то русского сколько безвинного загублено! Ни фига-ж себе "искупленице"! Правильно Василий тогда сказал: страус на насесте, то есть на троне, - пипец курятнику!"

– Потому, что я... Потому, что МЫ хотим, чтобы ничего подобного в России не стряслось! Но мы хотим не просто спасти Вас от лютой смерти. Мы хотим этим избавить русский народ от страшного греха цареубийства. Мы хотим, чтобы Вы сами смогли предотвратить гибель миллионов наших соотечественников, и воздать как должно всем тем, кто этот кровавый сценарий раскручивал и радовался мукам нашего народа, нашей страны. Потому что мы не верим, что Вы за такое вот "светлое", в кавычках, будущее Руси собрались взойти на Голгофу.

– Господи! Что ВЫ, Михаил! Миллионов... Конечно же, я такого итога просто не мог предположить...

– Поверьте, Ваше Величество, если бы я не надеялся ЭТОГО изменить, или сомневался в Вас, меня тут просто бы не было. Согласитесь, что с опорой на знания за столетие вперед, пусть даже поверхностные, устроиться в жизни я сумел бы вполне комфортно. И без Вашего содействия, ибо при таком подходе близость к высшему свету - лишь дополнительный фактор риска. Тем более я медик. Они нужны всем, везде и всегда, не так ли? Вы бы просто никогда не узнали о моем существовании. Как и о существовании пришедших вместе со мной.

– Я понимаю...

Николай согласно кивнув, встал из-за стола, подошел к окну, приоткрыл его, и глубоко втянул в себя прохладный свежий воздух, как будто ему его не хватало. После чего вновь повернулся к Вадиму. Его огромные глаза неестественно блестели...

– И что? Что мы должны делать, Михаил, чтобы разорвать этот роковой круг?

– Так Вы же сами сейчас ответили, Государь: его нужно разорвать. Сражаться! Выиграть эту треклятую войну! И утвердить Россию у Тихого океана не стыдливой приживалкой, выглядывающей из-за угла, а твердо и решительно занимающей свое подобающее место. Великое место. Это кардинально изменит весь мировой расклад сил, и возможно поможет нам избежать всеобщей, мировой войны с ее многомиллионной бойней.