Черчилль и евреи
Шрифт:
Черчилль отреагировал немедленно. Выступая в палате общин на следующий день после публикации в «Таймс», он указал, что «зверские преследования людей, которые позволяют себе немцы, делают возможным в каждой стране, куда ворвались их армии, самые чудовищные, самые грязные и самые бессмысленные деяния; таковы массовые депортации евреев из Франции, с ужасами, сопровождающими расчетливое и окончательное рассеяние семей». Черчилль добавил: «Эта трагедия наполняет меня удивлением наравне с негодованием и иллюстрирует как нельзя лучше деградацию природы и идей нацизма и деградацию всех, кто поддался их неестественной и извращенной власти». Сделав паузу, Черчилль провозгласил: «Когда пробьет час освобождения Европы, а он непременно придет, это будет и час возмездия».
Великобритания удвоила усилия по изгнанию Гитлера из всех
Осенью 1942 года на Запад проникли более детальные сведения о массовых убийствах евреев в лагерях, организованных с этой целью в оккупированной Польше – Треблинке, Хелмно, Собиборе и Бельзеце. Эти лагеря были расположены далеко за пределами радиуса действия британских бомбардировщиков. 29 октября, собравшись в Альберт-холле в Лондоне, еврейские и христианские лидеры выразили протест против этих массовых убийств. Черчилль, находившийся тогда в Соединенных Штатах, прислал письмо, прочитанное от его имени архиепископом Кентерберийским. «Я не могу удержаться от того, – писал Черчилль, – чтобы послать через вас аудитории, собравшейся сегодня под вашим председательством в Альберт-холле, призыв выразить протест против зверств, совершаемых нацистами по отношению к евреям, и уверить всех в моей горячей симпатии к людям, чья судьба обсуждается на сегодняшнем собрании. Систематические жестокости, совершаемые нацистами по отношению к еврейскому народу – мужчинам, женщинам и детям, являются одним из самых ужасных событий в истории и кладут несмываемое пятно позора на тех, кто их творит и кто к ним подстрекает. Свободные мужчины и женщины осуждают эти ужасные преступления, и когда всемирная борьба закончится восстановлением прав человека, закончатся и преследования на расовой почве».
Три дня спустя, в двадцать пятую годовщину опубликования Декларации Бальфура, Черчилль послал телеграмму Вейцману из Вашингтона: «В эту годовщину мои мысли с вами. Настанут лучшие времена для вашего страдающего народа и для великого дела, за которое вы так храбро боретесь». Этим великим делом был сионизм.
В тот же день Черчилль послал письмо в «Джуиш кроникл», развив и дополнив тезисы своей заметки годичной давности: «Никто не страдал больше, чем евреи, от невыразимых злодейств, совершавшихся Гитлером и его чудовищным режимом над телами и душами людей. Евреи приняли на себя первый удар нацистов по свободе и человеческому достоинству. Несомненно, что в день победы страдания евреев и их роль в борьбе не будут забыты. И снова в назначенное время мы увидим восстановление принципов праведности, провозглашенных их отцами и составлявших их славу. И мы снова увидим, что мельницы Господа мелют медленно, но мелют исключительно тонко».
В ту зиму из Еврейского агентства в Иерусалиме поступила просьба о том, чтобы 4500 детей болгарских евреев и пятьсот сопровождавших их взрослых получили разрешение на выезд из Болгарии в Палестину. Новый министр по делам колоний Оливер Стэнли передал эту просьбу Черчиллю, указав, что общественное мнение в Великобритании «заметно встревожено недавними сообщениями об уничтожении евреев в странах Оси и в покоренных нацистами государствах». Черчилль ответил на запрос Стэнли: «Браво!» и добавил: «Почему бы вам не получить на это единодушное одобрение всего военного кабинета?» Черчилль уже добился того, чтобы вопрос о спасении еврейских детей из Болгарии был включен в повестку дня заседания военного кабинета.
Эти слова Черчилля побудили Стэнли обратиться к правительству Турции с просьбой позволить транзитный проезд данной группы еврейских беженцев через территорию Турции. Одновременно британское правительство предложило дополнительно принять в Палестине еще 29 000 еврейских детей и сопровождающих их взрослых из всей Юго-Восточной Европы. Все это укладывалось в рамки разрешенной в соответствии с «Белой книгой» 1939 года ограниченной иммиграции в Палестину, которая предусматривает возможность выдачи 25 000 «чрезвычайных сертификатов» на иммиграцию, и поэтому
Однако затем осуществление проекта столкнулось с неожиданными трудностями. В телеграмме от Клиффорда Нортона, главы британской дипломатической миссии в Швейцарии, которая служила основным источником информации, утверждалось, что план спасения еврейских детей «дошел до ушей немцев, и они стали проводить более жесткую линию в этом вопросе».
Выяснилось, что в это дело немцев побудил вмешаться иерусалимский муфтий Хадж-Амин аль-Хусейни, сбежавший из Палестины в 1938 году, чтобы избежать ареста британцами за участие в арабском восстании, и теперь находившийся в Берлине. Имея твердое намерение всячески препятствовать въезду евреев в Палестину, 12 мая Хадж-Амин попросил Гитлера оказать давление на правительство Болгарии, чтобы оно не позволило еврейским детям покинуть страну. Вмешательство фюрера оказалось эффективным. 27 мая Клиффорд Нортон сообщил из Берна, что правительство Болгарии «решило теперь, явно под германским давлением, закрыть болгаро-турецкую границу для всех евреев».
В декабре 1942 года Черчиллю показали донесение Яна Карски – польского католика и участника движения Сопротивления, добравшегося до Великобритании. Карски описал в своем донесении, что он видел, как вооруженные сотрудники СС с большой жестокостью загнали несколько тысяч евреев в вагоны для скота и отправили затем весь этот эшелон в лагерь смерти в Бельзец. Отчет Карского был широко опубликован в прессе, передавался по «Би-би-си» и был признан полностью соответствующим действительности. Правда о преследованиях евреев нацистами начиная с лета 1942 года наконец проникла на Запад.
Еврейские и христианские религиозные деятели Великобритании настаивали на публикации союзниками заявления, которое оповестило бы весь мир о том, что судьба евреев – это нечто, выходящее за рамки нормальных жестокостей войны; что это была сознательная попытка не только уничтожать евреев в огромных количествах, но и вообще убить всех евреев, находящихся в пределах досягаемости СС. В ходе заседания британского правительства Энтони Иден поддержал идею публичного заявления на этот счет. «Известно, – сказал он, – что евреев отправляли в Польшу из оккупированных Германией стран, например, из Норвегии; вероятно, что эти перемещения евреев проводились с целью их полного уничтожения».
Соответствующая декларация союзников была обнародована 17 декабря 1942 года. Влияние этой декларации, опубликованной одновременно в Лондоне, Вашингтоне и Москве и широко транслировавшейся по радио, было, как и хотел Черчилль, весьма значительным. Под разделом о недопустимых преследованиях нацистами евреев подписались не только правительства Великобритании, Советского Союза и Соединенных Штатов Америки, но и восемь правительств в изгнании – правительства Бельгии, Чехословакии, Греции, Люксембурга, Голландии, Норвегии, Польши и Югославии, а также Французский национальный комитет генерала де Голля. По словам самого Черчилля, в этой декларации «в самых сильных выражениях» обвинялась «зверская политика хладнокровного уничтожения людей».
«Ни о ком из отправленных в лагеря никогда больше не слышали, – говорилось в декларации. – Слабых оставляли умирать на открытых местах от непогоды и голода или намеренно убивали в ходе массовых расправ». Число жертв «этих кровавых актов достигает много сотен тысяч ни в чем неповинных мужчин, женщин и детей».
Одним из главных пунктов декларации было положении о наказании лиц, виновных в этих злодеяниях, специально включенное по требованию Черчилля. Несмотря на первоначальные колебания Вашингтона, стремившегося поставить слово «предполагаемые» перед словом «преступления», Черчилль настоял на том, чтобы в декларации было прямо сказано не только о том, что немцы следуют «зверской политике хладнокровного уничтожения», но и о том, что «лица, совершающие эти преступления против евреев, будут преследоваться после войны по закону и предстанут перед судом».