Черчилль и евреи
Шрифт:
Черчилль сказал Х. Вейцману, что, насколько он понимает, некоторые американские евреи настроены против идей сионизма. Чтобы преодолеть это, он предложил, чтобы Х. Вейцман «попробовал переубедить» Бернарда Баруха. Черчилль сообщил Х. Вейцману, что он сам пробовал убеждать Баруха, что тот неправ относительно оценки идей сионизма, но «не сумел его переубедить». Затем Черчилль уверил Х. Вейцмана, что «не собирается менять свои взгляды» и что «он будет активно заниматься окончательным урегулированием в Палестине», что «станет одним из главных итогов войны».
Когда Черчилль упомянул предполагаемый в будущем раздел Палестины, то и Рэндольф Черчилль, и Х. Вейцман стали возражать против этого. Черчилль ответил, «что первоначально он был против
Говоря об арабах, Черчилль заметил, что «они сделали для нас очень мало во время войны, и во многих случаях только создавали нам проблемы. Он припомнит это, когда придет день расчета». Когда палестинский вопрос снова возникнет, он обязательно выскажется по нему. Он закончил беседу словами, что Х. Вейцману «не о чем беспокоиться» и что «дело евреев имеет замечательные перспективы».
За два года до этого в Багдаде Рашид Али аль-Гаилани, лидер иракского националистического движения, имевший связи с нацистской Германией, возглавил мятеж против британцев. Захватив власть в Багдаде, Рашид Али заверил немцев, что природные ресурсы его страны станут доступны странам Оси в обмен на признание Германией права арабских стран на независимость и политическое единство вместе с правом «расправиться» с сотнями тысяч евреев, живших тогда в арабских странах.
Рашид Али был разбит, но его восстание, происшедшее в момент военной слабости Великобритании на всем Ближнем Востоке и в Греции, вызвало сильное раздражение британских властей. «Арабы ничего не сделали для нас во время войны, кроме восстания в Ираке, – писал Черчилль Комитету начальников штабов в конце сентября. – Совершенно ясно поэтому, что мы не примем никакой план раздела Палестины, если он не получит поддержки со стороны евреев». При этом Черчилль, конечно, прекрасно знал о враждебности британских официальных лиц на Ближнем Востоке по отношению к любым аспектам сионизма. «Из каждых пятидесяти офицеров, вернувшихся с Ближнего Востока, – заявил он во время выступления в Комитете начальников штабов, – только один благожелательно говорит о евреях. Однако это лишь убеждает меня в том, что я прав».
В январе 1944 года Черчилль побывал в Вашингтоне, чтобы обсудить военную стратегию на предстоящий год, когда союзникам предстояло высадиться на побережье Нормандии, вести военные действия в Северной Европе, а затем и в самой Германии. Но будущее полумиллиона евреев в Палестине продолжало его беспокоить. В телеграмме из Вашингтона от 12 января 1944 года он употребил резкие слова по адресу министров своего кабинета, продолжавших оказывать на него давление с целью заставить его применить положения «Белой книги», согласно которой в мае 1944 года в Палестине следовало создать правительство арабского большинства, что делало невозможным создание еврейского государства в регионе. «Я уверен, что мы не собираемся создавать себе трудности в Америке, – писал он в телеграмме Эттли и Идену, намекая на предстоящие в ноябре 1944 года президентские выборы в США, – и препятствовать президенту Рузвельту в использовании шансов на переизбрание из-за этих низкопробных соображений, вызванных пораженческими настроениями».
15 февраля 1944 года Черчилль пригласил Х. Вейцмана на обед. После этой встречи коллеги-сионисты спросили Х. Вейцмана, был ли ответ Черчилля на вопрос о создании еврейского государства в Палестине положительным. «Да, его позиция обычно всегда обнадеживающая, – сказал Х. Вейцман. – У нас нет причин для беспокойства, потому что у нас есть очень хороший ответ».
Прошло шесть месяцев с тех пор, как Черчилль написал Рузвельту о том, «что имеющиеся возможности для помощи
Это был прорыв в поисках безопасного пути для переправки еврейских беженцев. 3 апреля Шерток сообщал в Иерусалим, что Стэнли согласился также «действовать гибко, пересматривая политику в отношении беженцев из нацистских стран», и сделать официальный запрос турецкому правительству для того, «чтобы позволить свободный транзит беженцев». Результат стал заметен весьма быстро. 8 апреля Еврейское агентство телеграфировало из Стамбула в Иерусалим, что пароход «Марица», везший 244 еврейских беженца из Румынии, прибыл в этот день в Турцию и что его пассажиры в течение двух дней должны отправиться поездом в Палестину.
С этого момента всякий еврей, добравшийся до Стамбула, мог продолжить путь в Палестину независимо от наличия палестинских иммиграционных сертификатов или квот, требовавшихся согласно «Белой книги» 1939 года. Каждый раз, когда корабль с беженцами прибывал в Стамбул, беженцы – большей частью люди, выжившие после заключения в концентрационных лагерях в Румынии, – отправлялись в Палестину по железной дороге в течение сорока восьми часов. Чтобы ускорить дело, в том случае, если на корабле находилось не менее ста евреев, им выдавали один британский паспорт в обычной темно-синей обложке, причем имя каждого беженца печаталось на отдельной странице, которая вклеивалась в общую обложку. С таким общим паспортом каждый из беженцев прибывал в Палестину. Более шести тысяч евреев проделали таким образом путь к освобождению.
13 апреля 1944 года во время совещания в Чекерсе Черчилль обсуждал вопрос о том, кем заменить сэра Гарольда Макмайкла, чей срок пребывания на посту верховного комиссара в Палестине подходил к концу. Полмиллиона палестинских евреев опасались назначения нового верховного комиссара, неодобрительно относящегося к их надеждам на создание собственного государства. Поэтому Черчилль предложил пост верховного комиссара самому Х. Вейцману. Если же Х. Вейцману это не подходило, то он предлагал назначить на эту должность другого британского еврея, лорда Мелчетта – сына покойного сэра Альфреда Монда, выдающегося промышленника и бывшего министра здравоохранения.
Черчилль видел много преимуществ в том, чтобы Х. Вейцман находился на посту верховного комиссара. Это был бы первый еврей в этой должности со времен сэра Герберта Самуэля, занимавшего ее за двадцать лет до этого. Когда министр по делам колоний Оливер Стэнли выразил скептицизм по поводу возможности такого назначения, Черчилль прибег к двойной тактике: затяжке времени и выдвижению дополнительных аргументов в пользу своего предложения. «У нас еще есть куча времени, чтобы уладить вопрос об этом назначении, – писал он. – Я думаю, что он вполне справится со своей ролью. Он устроит евреев и в то же время будет справедлив к арабам. Примет ли сам доктор Вейцман такое назначение? Своей деятельностью он оказал большие услуги делу союзников. Он придерживается широких взглядов на мировые проблемы. Это могло бы нанести ущерб его репутации в глазах самих евреев, но зато это могло бы смягчить наши трудности в отношениях с Соединенными Штатами».