Черчилль и евреи

Гилберт Мартин

Черчилль сообщил Х. Вейцману, что лорд Мойн, тогда министр-резидент в Каире – человек, которого сионисты считали категорическим противником планов создания еврейского государства, – перешел на позицию Черчилля по отношению к формированию еврейского государства в Палестине после войны. Черчилль был воодушевлен тем, что Мойн «за последние два года изменился и в нем произошло значительное внутреннее развитие», и советовал Х. Вейцману как можно скорее отправиться в Каир, чтобы повидаться с Мойном и обсудить с ним будущее Палестины. Он сказал, что британское правительство организует этот перелет.

Вейцман, с облегчением узнав об изменении позиции Мойна, с готовностью согласился на поездку. Но через двадцать четыре часа после того, как Х. Вейцман покинул Чекерс, и прежде чем он успел отправиться в Каир, два еврейских

террориста, члены «Штерна» Элияху Бет-Зури и Элияху Хаким, совершили нападение на автомобиль Мойна возле его дома в Каире, убив Мойна и его шофера.

Черчилль был глубоко потрясен убийством одного из своих близких друзей. Еще двадцать лет назад лорд Мойн, которого в ту пору звали Уолтером Гиннессом, служил его заместителем в Министерстве финансов. Сделав сообщение об убийстве Мойна на заседании кабинета 6 ноября, Черчилль предложил, чтобы министр по делам колоний Оливер Стэнли встретился с Х. Вейцманом и «внушил ему, что Еврейское агентство должно сделать все, что в его силах, чтобы подавить террористическую деятельность». Выступая в палате общин, Черчилль заметил, что в последние годы Мойн «посвятил себя решению проблем сионизма», и добавил: «Я могу заверить палату, что евреи Палестины редко теряли лучшего и более информированного об их положении друга».

Когда Черчилль готовил проект заявления парламента об убийстве Мойна, Оливер Стэнли предлагал ему поставить вопрос следующим образом: либо полностью прекратить еврейскую иммиграцию в Палестину в ответ на эту террористическую вылазку, либо пригрозить таким прекращением, если акты терроризма не будут остановлены. Черчилль не хотел ни того, ни другого и за несколько часов до своего выступления в палате общин написал Стэнли: «Не сыграет ли прекращение иммиграции на руку экстремистам? В настоящее время основная масса евреев потрясена смертью лорда Мойна и настроена больше прислушиваться к призывам доктора Х. Вейцмана к спокойствию. Предлагаемое объявление о прекращении иммиграции станет для них потрясением другого рода. Оно вовсе не увеличит степень их раскаяния, а только спровоцирует новый раскол в еврейском обществе и вызовет острые формы протеста против правительства».

Если иммиграция будет прекращена, подчеркивал Черчилль, то сам доктор Х. Вейцман, несомненно, присоединится к протестам против этого, указывая, что несправедливо, когда вся еврейская община поголовно наказывается за действия немногочисленного экстремистского меньшинства. Инициатива в результате этого перейдет к экстремистам. Таким образом, люди, ответственные за убийство, окажутся в выигрыше. В результате «вместо того чтобы объединиться против террористических банд, силы сионизма и даже все мировое еврейство могут объединиться против нас».

– Конечно, ситуация требует знаковых действий, – объяснял Черчилль Стэнли, – но не лучше ли направить их более четко против той части еврейской общины, на которой лежит прямая ответственность за этот инцидент, а именно, применив более жесткие наказания к тем, у кого обнаружено огнестрельное оружие, или к лицам, принадлежащим к запрещенным организациям? В частности, нельзя ли предпринять действенные меры по отношению к формально обладающим репутацией порядочных политиков руководителям партий, экстремистские крылья и отделения которых являются авторами этих политических преступлений? Если эти люди не имеют вида на жительство в Палестине, то их можно депортировать из Палестины, если же они палестинцы, то их следует лишить всех политических прав.

Пожелания Черчилля были удовлетворены, и иммиграционные правила остались неизменными. Именно в это время большому числу евреев, переживших нацистские жестокости в Румынии, было разрешено проследовать поездом из Стамбула в Палестину. Хотя Черчилль не позволил применить какие-либо репрессивные действия против еврейской общины, он, выступая 17 ноября в палате общин, в самых резких выражениях говорил о «постыдных преступлениях, шокировавших весь мир», которые «особенно сильно повлияли на тех, кто в прошлом, подобно мне самому, был верным другом евреев и трудился над устройством их будущего. Если наши мечты о сионизме погибнут в дыму выстрелов убийц и наш труд по созданию будущей Палестины произведет на свет лишь новую банду гангстеров, достойных нацистской Германии, то многие, подобные мне, пересмотрят позицию, которой они так долго и так упорно придерживались

в прошлом».

Это заявление было с одобрением встречено многими парламентариями. Черчилль продолжал: «Если есть какая-то надежда на мирное и успешное будущее сионизма, то эта позорная деятельность должна быть прекращена, и те силы, которые несут за нее ответственность, должны быть выкорчеваны с корнем». Это также вызвало аплодисменты депутатов. Затем Черчилль сказал палате: «Я получил письмо от доктора Х. Вейцмана, президента Всемирной сионистской организации – моего старого друга, находящегося сейчас в Палестине, в котором он заверяет меня, что палестинские евреи до конца используют свои силы, чтобы вытравить это зло из своей среды. В Палестине Исполнительный совет Еврейского агентства призвал всю еврейскую общину – я цитирую его слова – «изгнать членов этих банд разрушителей из своей среды, лишить их всякого убежища и укрытия и оказать всяческое содействие властям в предотвращении террористических актов и в подавлении террористических организаций». Это сильные слова, но мы должны подождать, чтобы эти слова обратились в дела. Мы должны увидеть, что не только лидеры еврейской общины, но и каждый мужчина, женщина и ребенок в этой общине сделают все, что смогут, чтобы положить терроризму быстрый конец».

Эти слова были встречены «громкими приветствиями» парламентариев. Основная ответственность по уничтожению терроризма, подчеркнул Черчилль, лежит на британских властях в Палестине, которые еще за две недели до убийства Мойна арестовали и депортировали 251 еврея, подозреваемого в террористической деятельности. Но при том что главная ответственность лежала на британском правительстве, заметил Черчилль, полный успех в этом деле зависел от «чистосердечного сотрудничества» всей еврейской общины, сотрудничества, которого британское правительство должно было от нее потребовать и получить.

Черчилль не знал, что 16 декабря Элияху Голомб, глава нелегальных сил «Хаганы», публично осудившей убийство лорда Мойна и сотрудничавшей с британским властями, чтобы прекратить терроризм, тайно встретился с Натаном Фридман-Еллиным, членом правящего триумвирата «Штерна». Два члена «Штерна» были тогда под судом за убийство Мойна, и триумвират хотел провести какой-нибудь впечатляющий террористический акт, который послужил бы предупреждением и местью. Одной из обсуждавшихся возможностей было убийство самого Черчилля. Но после бурного обсуждения ситуации Фридман-Еллин обещал Голомбу, что «Штерн» не станет покушаться на жизнь Черчилля.

Само Еврейское агентство уже не могло больше собственными силами сдерживать продолжающиеся акты еврейского террора внутри Палестины, которые были направлены не только против британцев, но и все больше против арабов. На Черчилля оказывали давление, требуя от него послать дополнительные британские подразделения в Палестину, а также направить их в Сирию, где местные арабы восставали против французов. Но поскольку британские войска были всецело сконцентрированы на задаче предотвращения коммунистического переворота в Греции, он отказался сделать это и 25 января 1945 года написал начальнику штаба генералу Исмею: «Пока наши войска находятся в этом регионе, в случае каких-либо стычек местного масштаба мы всегда можем использовать имеющиеся у нас подразделения против злоумышленников. При этом я не вижу нужды в значительных дополнительных подкреплениях. Предположим, что многие арабы захотят убить многих евреев, или многие евреи пожелают убить многих арабов, или многие сирийцы захотят обрушиться на многих французов, или наоборот. Все это может происходить, как представляется, из-за того, что им хочется выплеснуть свою ярость друг на друга. Наша же позиция должна состоять в сосредоточенности и сдержанности. Реально мы не можем предпринять действий, которые остановили бы этих кровожадных людей и не позволили им убивать друг друга, если они подобным образом понимают демократию и систему взаимоотношений народов в мире. Главное для нас – держаться важных стратегических позиций. Я склонен думать, что в этих странах могут произойти гражданские войны, если только обстановку там не станут контролировать три великие державы-победительницы. Мы очень немного получаем от наших ближневосточных подопечных и платим за это необычайно высокую цену». Дав выход своему разочарованию, Черчилль написал далее Исмею: «Это побочное высказывание предназначено только для вас».