Черчилль и евреи
Шрифт:
В тот же вечер 13 июня Х. Вейцман повидался с Рэндольфом Черчиллем. На следующее утро Х. Вейцман сообщил своим коллегам, в том числе и Бен-Гуриону, что, когда он показал Рэндольфу Черчиллю письмо его отца, то Рэндольф сказал: «Не придавайте большого значения тому, что пишет мой отец. Он чувствует себя очень усталым и лишенным сил». Х. Вейцман сказал своим коллегам, что был рад услышать это от Рэндольфа Черчилля, но что при этом он, Вейцман, в любом случае остался с письмом, «откладывающим важное решение до неопределенного времени».
15 июня Х. Вейцман написал Черчиллю откровенное письмо: «Мой дорогой премьер-министр, я хотел бы поблагодарить вас за письмо от 9 июня, хотя признаюсь, что его содержание стало для меня большим ударом. Из наших обсуждений всегда следовало, что проблемы евреев в Палестине будут рассмотрены, как только закончится война с Германией. Но ваша фраза о том, что это сможет произойти, только «когда победившие в войне союзники
Не получив от Черчилля никакого ответа вплоть до 27 июня, Х. Вейцман выразил свое глубокое разочарование по этому поводу на следующем заседании Политического сионистского комитета. Евреи, сказал он своим коллегам, «это всего лишь маленький народ». Наш народ не может бороться ни с Черчиллем, ни с преемником Рузвельта на посту президента США Гарри Трумэном, но он должен быть «честным перед своей совестью, сказав лидерам западного мира: “Вы совершили то, что совершили, но не ждите, чтобы я проглотил это”». Х. Вейцман сказал далее своим коллегам, что он чувствует «большую горечь; они достигли конца большого пути. Они сделали все, что смогли. Но у него нет доверия к результатам предстоящей встречи «большой тройки». Никого теперь не интересует, что произошло с евреями. Никто и пальцем не шевельнул, чтобы прекратить их убийства во время войны. А теперь никто не интересуется и теми немногими евреями, кто выжил».
Черчилль между тем обдумывал ответ на письмо Х. Вейцмана от 15 июня. Сначала он направил копию его письма министру по делам колоний, приписав при этом: «Думаю, что лучше всего оставить письмо Вейцмана без ответа. Однако эти материалы помогут вам сформулировать некоторые идеи, которые пригодятся для возможного ответа в будущем». Но в конце концов 29 июня Черчилль послал Вейцману свой ответ. Это была серьезная попытка описать то, как он видел существующее положение. «Мой дорогой Вейцман, – писал Черчилль, – боюсь, мне нечего добавить к моему письму от 9 июня. Я могу лишь разъяснить, что выражение «мирная конференция» означает мирную конференцию, на которой должны быть решены все проблемы, накопившиеся к концу войны. Я не знаю, какой курс изберут великие державы. Но я верю, что после проведения в июле конференции союзных государств основные великие державы еще до конца нынешнего года предпримут четкие попытки решить некоторые особо острые территориальные вопросы, и что тогда и настанет момент, когда проблемы евреев в Палестине будут должным образом рассмотрены».
Далее Черчилль поделился с Вейцманом своим постоянно растущим убеждением в том, что евреям Палестины следует искать содействия в деле утверждения их государственности прежде всего у Соединенных Штатов Америки. «Знакомясь с нападками на то, как Великобритания рассматривает проблемы сионистов, которые можно часто встретить в американских газетах, – писал Черчилль, – я подумал, что эффективным разрешением ваших трудностей могла бы стать передача мандата на Палестину от Великобритании к Соединенным Штатам. США, с их огромным богатством и мощью и со значительной еврейской прослойкой населения, могли бы сделать больше для дела сионизма, чем Великобритания. Как вы, должно быть, знаете, у меня очень мало сторонников в консервативной партии, и даже лейбористы, кажется, потеряли интерес к идее создания еврейского государства в Палестине».
Черчилль был прав и очень реалистичен в своих оценках; Х. Вейцман был близок к отчаянию. Но Черчилль намеревался обсудить вопрос о Палестине на специальной послевоенной мирной конференции. Она, как надеялся Черчилль, могла была бы быть проведена после Потсдамской конференции. Потсдамская же конференция с участием представителей «большой тройки» – Черчилля, Сталина и Трумэна – должна была начаться 15 июля и обсудить европейские проблемы и продолжение войны с Японией.
Желая успокоить Х. Вейцмана, Черчилль 15 июня написал Джону Мартину для передачи Х. Вейцману: «Я сказал «на мирной конференции», имея в виду предстоящую в ближайшем будущем мирную конференцию в Европе, которая может состояться очень скоро, еще до окончания войны с Японией, если только эта война не закончится
20 июля Рэндольф Черчилль написал своему отцу: «Вчера я разговаривал с Х. Вейцманом. Как ты, возможно, знаешь, Всемирная сионистская организация собирается провести свой сьезд 31 июля, впервые за последние шесть лет. Х. Вейцман кажется искренне озабоченным тем, что его могут сместить с поста лидера организации экстремисты, если только он не даст какой-то надежды на будущее. Самым острым вопросом, разумеется, является иммиграция. Он опасается, что если нынешний запрет на иммиграцию не будет смягчен, возникнет множество нелегальных иммигрантов, многих из которых придется ловить и изгонять из Палестины, возможно, с применением кровопролития».
Вейцман сказал Рэндольфу Черчиллю, что президент Трумэн «полностью информирован о положении евреев в Палестине и проявляет к ним сочувствие». Рэндольф сказал своему отцу: «Мне жаль, что я вынужден беспокоить тебя этим теперь, когда у тебя так много более важных вещей, которыми ты должен заниматься. Но мне кажется, что независимо от того, будете ли вы с Трумэном обсуждать палестинскую проблему или нет, кто-то должен повидаться с Х. Вейцманом до 31 июля и проинформировать его о том, какой линии ему стоит придерживаться». Черчилль поручил встретиться с Х. Вейцманом министру по делам колоний Оливеру Стэнли. Но Стэнли лишь вновь подтвердил Вейцману, что мирная конференция по Ближнему Востоку сможет состояться лишь после окончания Потсдамской.
5 июля состоялись парламентские выборы в Великобритании. Их результатов следовало дожидаться еще три недели – должны были быть подсчитаны голоса солдат и офицеров действующей армии, включая тех, кто проходил службу на Дальнем Востоке. 6 июля, за день до отъезда из Англии в девятидневный отпуск, который Черчилль собирался провести, занимаясь живописью во французских Пиренеях, он написал министру по делам колоний Оливеру Стэнли и начальникам штабов британских вооруженных сил, послав копию этого письма и Э. Идену: «Вся палестинская проблема должна обсуждаться на специальной мирной конференции, хотя может быть затронута и в ходе Потсдамской конференции. Я не считаю, что мы должны брать на себя ответственность за управление этим трудным регионом, пока американцы спокойно сидят и критикуют нас. Нам надо задаться вопросом, не следует ли нам попросить их взять все это на себя? Я считаю, что чем теснее они окажутся связанными с проблемами средиземноморского региона, тем мы станем сильнее. Во всяком случае, то обстоятельство, что мы никак не демонстрируем желания сохранять британский мандат в Палестине, очень нам помогает. Лично я не вижу даже малейшего преимущества для Великобритании от этого болезненного и неблагодарного занятия. Настала очередь кого-то еще».
«Большая тройка» на конференции в Потсдаме не обсуждала будущее Палестины. Сам Черчилль был готов провести такое обсуждении, однако Оливер Стэнли 13 июля сказал Черчиллю, что и он, и Иден чувствуют, что «при отсутствии какого-либо политического решения правительства, краткосрочного или долгосрочного, лучше всего было бы не поднимать самим этого вопроса». Черчилль осознал, что невозможно заставить временное правительство консерваторов принять его точку зрения.
Во время обсуждений в Потсдаме в дискуссиях доминировал вопрос о будущем Польши, в которой освободивший ее Советский Союз стремился установить коммунистический режим. Вопрос о Палестине был вскользь затронут при обсуждении будущего бывших итальянских колоний, Триполитании и Киренаики, которые позднее, после объединения, образовали современную Ливию. Черчилль поднял вопрос о передаче Триполитании и Киренаики, находившихся под британской военной оккупацией, евреям под будущее заселение. При этом Черчилль признался Трумэну и Сталину, что сами евреи «были совсем не в восторге от такого предложения». Он знал, что полмиллиона евреев Палестины, построивших там города, обрабатывавших землю, создавшие там свои национальные и образовательные учреждения, не имеют ни малейшего намерения обсуждать создание альтернативного национального очага где бы то ни было еще.