Черчилль. Биография
Шрифт:
Один британский журналист сообщил Черчиллю: на Кубе распространился слух, будто его симпатии на стороне повстанцев. Слух этот опровергался тем, что Черчилль и Барнс получили испанские военные награды – медали «Красный Крест». Но Черчилль был уверен и писал об этом в своей последней корреспонденции в Daily Graphic, что «кубинцев никогда не удастся вытеснить с обширных внутренних территорий. Необходимо, чтобы Куба, свободная и процветающая, под властью закона и патриотической администрации, открыла свои порты для международной торговли, посылала своих пони в Херлингэм, команды игроков в крикет – на Лорд, меняла гаванские сигары на ланкаширский хлопок, а сахар из Матансасы – на столовые приборы из Шеффилда. По крайней мере, будем на это надеяться».
Через год после поездки на Кубу Черчилль писал
В середине декабря Черчилль с Кубы отправился в Соединенные Штаты, а оттуда домой. Давая в Нью-Йорке интервью журналисту New York World, он заметил по поводу испанских войск: «У меня нет сомнений в их мужестве, но они очень поднаторели в искусстве отступления. Что касается будущего, я думаю, что в итоге Соединенные Штаты вмешаются в качестве миротворца».
«Я собираюсь привезти великолепный кофе, сигары и желе из гуавы, чтобы набить подвалы дома», – написал Черчилль матери в последнем письме из Гаваны. Он сдержал слово, но возвращение в Англию оказалось омрачено широко распространившимся слухом, что в Сандхерсте он совершал, как говорили, «акты величайшей безнравственности в духе Оскара Уайльда». Обвинение было выдвинуто А. Брюс-Прайсом, отцом офицера-кадета, который ранее обвинил Черчилля и его приятелей в том, что они вынудили его сына покинуть полк. Брюс-Прайс-старший также утверждал, что один офицер был избит сослуживцами-субалтернами за то, что совершил непристойный акт с Черчиллем.
Черчилль подал иск против Брюс-Прайса в Высокий суд. Через месяц тот отозвал свои обвинения и выплатил 400 фунтов за нанесение морального ущерба – более 15 000 по курсу 1990 г. «Все это дело, – писал Черчиллю его командир полковник Брабазон, – лишь показывает, до чего способны довести ложь и злоба». Однако дело Брюс-Прайса-младшего на этом не закончилось. Газета Truth [8] неоднократно возвращалась к нему, при этом продолжая негодовать по поводу эпизода со стипль-чезом, произошедшего годом ранее.
8
Главный редактор и издатель газеты Truth, Генри Лабушер, заслужил широкую известность благодаря «Поправке Лабушера», или Акту от 1885 г. о поправках к уголовному кодексу, позволивших привлекать уличенных в гомосексуализме мужчин к уголовной ответственности (поправка отменена Актом о половых преступлениях 1967 г.).
Общественная жизнь Черчилля при этом развивалась бурно. В доме лорда Ротшильда в Тринге среди гостей бывали Асквит и Бальфур. «Как ты понимаешь, – говорил Черчилль матери, – я чрезвычайно ценю возможность пообщаться со столь умными людьми и послушать их беседы». Одной из наиболее обсуждаемых тем в тот момент была Южная Африка. В недавней речи министр по делам колоний Джозеф Чемберлен назвал всего лишь «нелогичностью» то, что население Трансвааля платит из своих доходов девяносто процентов налогов, но не имеет представительства в парламенте буров. Черчилль прокомментировал: «Такая «нелогичность» привела к восстанию Америки против Англии и стала основной причиной Французской революции».
В феврале 1896 г., как и предсказывал Черчилль, Соединенные Штаты начали оказывать давление на Испанию, чтобы она оставила Кубу. «Надеюсь, – написал Черчилль Бурку Кокрэну, – Соединенные Штаты не будут вынуждать испанцев уйти с Кубы, если только они не готовы взять на себя ответственность за последствия этого. Если США аннексируют Кубу, это, конечно, будет сильным ударом по испанцам, но станет лучшим и самым выгодным решением как для острова, так и для мира в целом. Но будет чудовищно, – предупреждал он, – если Америка поступит так, чтобы создать еще одну Южно-Американскую республику без обеспечения контроля над ней. Кроме того, – писал он, – Британия и Соединенные Штаты должны избежать конфликта. Пожалуйста, будьте миролюбивы и не втягивайте 4-й гусарский через Канаду в безумную и преступную стычку».
Кокрэн был весьма недоволен тем, что британское правительство задержало нескольких ирландцев по обвинению в хранении динамита. «У меня была возможность поговорить на эту тему с мистером Асквитом, – сообщал ему Черчилль, – и я сказал, что отпустил бы их из уважения к мнению ирландского народа». Черчилль произвел сильное впечатление на Кокрэна, который посоветовал ему заняться социологией и политэкономией. «С вашим замечательным талантом к ясному и убедительному изложению мыслей, – писал он, – вы можете принести огромную пользу. Совершенно уверен, что при первой возможности вы займете ведущее положение в общественной жизни».
В феврале Saturday Review опубликовал статью Черчилля о Кубе. Леди Рэндольф послала экземпляр Джозефу Чемберлену, который был поражен. По его мнению, это был «лучший краткий отчет о том, с какими проблемами вынуждены столкнуться испанцы, и при этом совпадающий с моими собственными заключениями. Это свидетельство того, что мистер Уинстон умеет смотреть в оба».
Летом 1896 г. Черчилль собрался в Египет с намерением служить при генерале Герберте Китченере, командовавшем кампанией по возвращению Судана. Когда этот план провалился, он поинтересовался в Daily Chronicle, не могут ли они отправить его специальным корреспондентом на Крит, где греки вели борьбу за независимость от турецкого правления. Он также попросил мать использовать свое влияние на военного министра лорда Лэнсдоуна, чтобы помочь ему уехать в Южную Африку и присоединиться к войскам, подавлявшим восстание аборигенов в Матабелеленде.
Лэнсдоун не только не смог помочь, но и предупредил леди Рэндольф «как друг», что в связи с расследованием обвинений, выдвинутых против Черчилля Truth, «не очень умно с его стороны в данный момент покидать Англию, поскольку есть много недоброжелателей, которые, вполне вероятно, попытаются искаженно истолковать его действия». Через месяц после письма Лэнсдоуна Черчилль все еще пытался получить разрешение отправиться в Матабелеленд. Его собственный полк должен был вскоре отправиться в Индию, а вот 9-й уланский в конце августа направлялся как раз в Матабелеленд. «Дорогая мама, ты даже не представляешь, как бы мне хотелось через несколько дней отправиться за приключениями в места, в которых я могу набраться опыта и которые должны принести мне пользу, а не в скучную Индию, где я буду находиться вдали как от мирных удовольствий, так и военных рисков. Индия абсолютно не привлекает меня. Не поехать же в Матабелеленд значит упустить уникальную возможность. В этом случае я буду казаться себе ленивым и глупым, о чем буду сожалеть всю оставшуюся жизнь. За несколько месяцев в Матабелеленде можно заслужить Южно-африканскую медаль и, по всей вероятности, Звезду Британской южноафриканской компании. Оттуда прямая дорога в Египет, чтобы через год-другой вернуться с новыми наградами и выступить в палате общин. И Матабелеленд, и Египет вполне возможны при таком количестве твоих влиятельных друзей и всех тех, кто готов помочь мне ради отца, надо лишь с умом использовать их влияние. Меня бесполезно призывать к терпению. Многие мои ровесники уже ушли со старта, и какая вероятность, что я когда-нибудь догоню их? Я считаю, что ты должна пустить в ход все возможности, чтобы помочь мне. Могут пройти годы, прежде чем подвернется подобный шанс. Ты не можешь представить, насколько нетерпима мне такая жизнь, когда вокруг столько всего происходит».
Но с Матабелелендом так ничего и не вышло. 11 сентября разочарованный Черчилль в составе 4-го гусарского полка отправился в Индию. 1 октября они добрались до Бомбея. Через три дня были в лагере в Пуне. «У меня превосходный слуга-индиец, – сообщал он матери. – Он непрестанно за мной ухаживает, и у него очень хороший характер». Из Пуны Черчилль отправился в Бангалор, где оставался более шести месяцев. Город, расположенный на высоте девятисот метров над уровнем моря, славился здоровым климатом. Там Черчилль делил просторное бунгало с двумя приятелями – Реджинальдом Барнсом и Хьюго Берингом. Это бунгало, сообщал он матери, представляло собой «величественный бело-розовый дворец посреди большого прекрасного сада».