Через двадцать лет
Шрифт:
Он тут же поморщился, оценив витиеватость своих слов.
– Чёрт, ненавижу метафоры. Падок я на них в последнее время, как леди на шоколадки.
– У вас отлично получается, мистер Гордон! – прыснул Джим, уворачиваясь от шутливого подзатыльника.
– Всё-всё, меня здесь уже нет!
– И правильно, иди работай, - кивнул Сэм, - а на досуге подумай о моих словах…
Слова его вспомнились тем же вечером. И следующим утром, не давая покоя
Глядя на изученные вдоль и поперёк неровные строчки, втиснутые между напечатанных фраз, молодой человек понимал, что решение принято давно. Судьба предвидела, как лучше и вернее, подбросив ироничное совпадение-недоразумение. Глаза переметнулись к фотографии, лежавшей под документом – родители тогда спасли не только наследника, но и запачканный кровью снимок, прилипший к полу. Снимок, о котором он тоже учился не думать, но захотел оставить – маленькую частичку прошлой личности перед созданием новой.
Осенью Джеймс Роджерс не вернулся в театр Гордона, затерявшись где-то на просторах Эйвери-маунтин. Зато театральный институт, пробовать себя в режиссёрском деле, посетил ничем не примечательный молодой человек: рыжий, невысокий. Довольно скромный. И наконец-то не боящийся проснуться…
* * *
– Алекс! Алекс, куда ты так рванул, подожди!
Громогласный счастливый вопль нагнал на ступеньках у выхода. Настолько внезапный, что студенты – будущие актёры и режиссёры – на мгновение замерли. А затем, как по команде, продолжили расходиться в разные стороны. Ещё секундой спустя на плечи опустились тяжёлые сильные руки – скорее даже шлёпнулись с размаху, и тот же голос довольно произнёс:
– Попался! Куда это ты бежал без меня, приятель?
За спиной обнаружился молодой человек с романтической чёлкой и упрямым героическим подбородком. Всегда сияющие глаза смотрели лукаво и дерзко, с насмешливым вызовом. Такими завидными качествами обладал только один человек среди его знакомых, как и неизменной гитарой на ремне.
– Прости, Эйб, - извинился Алекс перед другом, - из головы на занятиях всё вылетело. А что, собственно, не так?
Абрахам Дженнингс, студент последнего курса, округлил глаза и вздохнул с истинно театральной обречённостью.
– У нас планировалась вечеринка…
– Чёрт!
– Приятель моего приятеля заявил, что пора знакомиться с киномэтрами и набираться опыта общения.
– Угу…
– А я подумал то же самое о тебе и… Проклятье, Алекс, ты не разыскал меня ни вчера, ни сегодня, а через два часа нам надо быть на месте! Ты едешь?
– Эйб, я не умею столько гулять, - вкрадчиво признался Алекс, пропуская девушек, сбегающих по ступенькам, - я действительно забыл о сегодняшней вечеринке, зато позавчерашняя до сих пор не даёт покоя…
– Ерунда, - потянув друга за локоть, Абрахам первым стал спускаться с лестницы, - ты мне ещё спасибо скажешь когда-нибудь.
– За выпивку?
– За полезные знакомства! Тебя никто не заставляет пить – если на то пошло, позавчера ты всего лишь спор проиграл.
– И из-за него чуть не проспал утренний мастер-класс.
– Ой, не будь занудой. Сегодня мы явимся туда исключительно для пользы дела: потрепемся, поужинаем бесплатно, расскажем о своих планах… Я возьму Соню, ты девчонкам глазки построишь.
– Я не умею.
– Что? Ты – и не умеешь? – от неожиданности Абрахам остановился, круто развернувшись – гитара тут же огрела по боку.
– Помяни моё слово, Алекс Гаррет – если мнение опытного пятикурсника и самого перспективного студента что-нибудь значит – ты умеешь. И, что бы там ни думали сейчас, однажды ты начнёшь сводить с ума своим коронным прищуром… вот-вот, этим самым! Господи, как только у тебя получается? Я так не умею!
Алекс смущённо покраснел.
– Сколько раз говорить – не знаю? Это ты у нас – по мимике спец, а я лишь рядом стою!
– Ну да, ну да…, - многозначительно захихикал Абрахам, поправляя гитару, - идём уже, несчастье моё неопытное. Ты же всё-таки не против приключений и организации профессионального будущего?
– Вот тебе за «неопытное», - Алекс аккуратно и ловко отвесил другу пинка, мстительно ухмыльнувшись, - а к приключениям, так и быть, веди!
Покорившийся судьбе, он шагнул следом за Эйбом. Препираясь и шутя, они миновали лестницу и покинули территорию учебного комплекса, где проходили занятия. Театральный институт с минимумом возможностей и кучей амбиций… Смешно сказать, при дефиците помещений приходилось арендовать площадки возле химической лаборатории – жалостливые учёные проявили широту души и разрешили креативить на территории несколько раз в неделю. Студенты воспринимали такое соседство по-разному: кто-то пугался, кто-то любопытствовал, а кто-то нещадно поносил театральный бюджет.
– Когда-нибудь и наш комплекс достроят, но мы к тому времени уже сами будем учить детишек, старина, - любил шутить Абрахам. Алекс полностью соглашался с другом – однако, нынешняя жизнь и перспективы позволяли закрыть глаза на неудобства.
Три года минуло с того дня, как тихоня Джеймс Роджерс прекратил своё символическое существование. Три года его место занимал некий Александр Гаррет – подающий надежды мальчик, с полуслова понимавший указания и рекомендации. Он регулярно посещал занятия в Современном Драматическом, не ленился ездить на практику в треклятую лабораторию и снимать узкую комнату в центре. Он носил длинные волосы, прикрывающие уши, и героичностью подбородка не уступал Абрахаму Дженнингсу, с которым судьба свела год назад. Будущий актёр сразу обратил внимание на нового знакомого, а потом стихийно перевёл того в разряд лучших друзей и всюду таскал с собой.