Через двадцать лет

Nat K. Watson

– А я всё гадаю, почему псина не будит и не скребётся, - со второго этажа, зевая точно так же, спускался Александр. Выглядел режиссёр креативно: в знававших лучшие времена джинсах, весёленькой толстовке с изображением лося и ярко-красной шапочке, - доброе утро, ребёнок.

– Доброе, мистер Гаррет, - Дэн виновато схватился за поводок, удерживая проявлявшего нетерпение пса, - слушайте, может, я с Бемолем погуляю? Мне не трудно, правда, тем более, он сам ко мне пришёл…

Александр исполнил особо артистичный зевок и медленно оглядел «конспираторов».

–

Ладно, далеко не забредайте только, он маршрут знает. А я пока сварю кофе. Запоминай, на завтрак в этом доме пьют кофе, и варю его всегда я.

– Да без проблем, - кивнул Дэн, увлекаемый Бемолем в сторону холла, - клёвый свитер, кстати! Вам очень идёт!

Наверное, со свитера и лосиного принта всё и началось. А может, с догнавшего у двери восклицания: «Куртку мою надень! И шарфом замотайся!» А может, начало было положено ещё день назад, за блинчиками и тем непостижимым режиссёрским мышлением, коим обладают единицы… Что бы ни стало причиной, интуиция подсказывала Дэну – они найдут общий язык. Возможно, даже подружатся. Он не порвал с собственной семьёй и не собирался, но понял, что переход на новый уровень неизбежен. В тот день, по дороге в театр, Алекс выполнил обещание – взяв в гараже изящный серебристый Форд, он доставил сперва жену на студию, а затем повёз гостя собирать неразобранные вещи. Дэн возблагодарил судьбу и удачу за то, что вместе с деньгами и телефоном у него не спёрли ключи от дома, по привычке сунутые во внутренний карман. Звонить в дверь или, того хуже, крадучись, пробираться в родовое гнездо было слишком унизительным, а так… Так он мог притвориться, что всё идёт по плану, пускай и совершенно новому.

Леонард пропадал в госпитале, а вот Анжела оказалась дома. Отменила утренние операции после звонка, как сама сказала, уступив другому хирургу. Дэн, нырнувший в материнские объятия, не уточнял, сколько таких дней и подобных метаний случилось в Гринплейс за неделю его отсутствия. Он в очередной раз поразился, до чего родители не совпадали во взглядах на элементарные вещи и понятия. Впрочем, не такое уж оно и элементарное, воспитание детей, каким казалось… В душе, напоминая школьные годы, взыграло чувство вины. Почему отец до ужаса твердолобый и равнодушный? И речь ведь не об извинениях… Почему настолько жаль маму? Путано объясняя, как попал в театр на работу и в гости – к его владельцу, Дэн запихивал старый ноутбук и бритву в дождавшийся возвращения чемодан. Анжела задавала вопросы, переживала и, точно впервые сбросив необходимость притворяться, дышала свободно. Она наконец-то была полноправным союзником, ничего не говоря о скандале, прогремевшем в доме неделю назад. Хотя Дэн и сам догадывался – так, как раньше, быть уже не могло.

– Возьми, - женщина, не глядя, достала из кошелька чуть ли не все банкноты разом, - полагаю, старый телефон я больше не увижу? Это на новый и на что-нибудь необходимое.

– Ну мам…

– Не спорь, Дэнни, я на твоей стороне. И чёрт с ней, с медициной, раз оно так складывается, но я хочу, чтобы ты всегда был на связи.

Он благодарно улыбнулся, принимая деньги и ещё раз обнимая мать. Новый уровень стремительно наступал – отношения с отцом, выражаясь медицинским языком, приобретали хроническое обострение, но, по крайней мере, свободу отнять больше никто не мог. Сунув в чемодан всё, что хотелось и можно было увезти, Дэн во второй раз попрощался с домом и гордо прошествовал к Форду. В тот же день, используя обеденный перерыв, он купил новый мобильник – не самый дорогой, остаток родительской суммы выглядел ещё вполне прилично. Но Дэн решил не тратить деньги, а попытаться копить. Тем более что уже примерно представлял покупку…

* * *

Подобно тому, как для зрителей театр начинается с гардероба, для нового сотрудника он начался примерно с того же, но по другую сторону занавеса. С костюмерной, по сути, началась самостоятельная взрослая жизнь, а точнее, её этап в полгода, до следующей возможности стать актёром. Дэн рассчитывал, что время практики позволит лучше узнать сценический мир, его требования и образ мышления тех, кто давно тусуется на подмостках. Алекс на рассказ о мечте отреагировал довольно адекватно – скупой мимический арсенал задействован не был, однако глаза загорелись непритворным интересом.

– Это не сложно и не просто, - заметил режиссёр, бросив оценивающий взгляд на младшего Спаркса, - пожалуй, актёрство – та единственная вещь, которую можно сравнить с отработкой реакции в ближнем бое. Там нужно быть постоянно готовым, что тебя ударят. Здесь нужно быть готовым, что потребуют выполнить любую задачу, любой невозможный бред.

– Например?

– Например, изобразить слепоглухонемого, сыграть женщину или прикинуться табуреткой. И не смейся, чтобы ты знал, последнее – самое трудное.

– Почему? – наивно спросил Дэн, которому воображение подкинуло целый склад разномастной мебели.
– Оно же неодушевлённое…

– Ага, - развеселился Алекс, - и большинство первокурсников, тупея от неожиданности, начинают вместо табуреток играть чемоданчики. Или кирпичные стены. Я пару раз сидел в комиссиях – насмотрелся такого, что впору писать мемуары.

Дэн прыснул, внутренним взором видя, как это могло быть. А затем спросил то, что не давало покоя уже несколько дней.

– Вы сами преподавали?

Александр покачал головой, улыбаясь в своей специфической манере.

– Нет, не моё это. То есть, я могу рассказать о системе, этюдах и зрительном зале, который поначалу вызывает комплексы, но нужна и отдача. Назвать отдачей касту девочек, приходящих на мастер-классы, чтобы пялиться на меня лично, я не могу.

Кажется, именно тогда Дэн впервые пожалел, что мистер Гаррет не преподаёт или не играет. Если бы он не занимался управлением театром, то вполне бы состоялся как актёр. Во всяком случае, насчёт «не моё» лукавил, а советы давал дельные, вроде:

– Читай как можно больше и учись воспроизводить это вслух. Ерунда вроде читки и декламации многих обламывает.

– Распрями плечи, ферму[37] тебе в помощь! Ты должен быть как передвижное произведение искусства, а не как старый жёваный носок!

– Наблюдай за людьми – метко и ненавязчиво – они навязчивость не любят. Помни: актёр демонстрирует то, что вокруг него, то, что происходит и встречается в жизни. Вот зачем необходимо время от времени пополнять свою «базу данных».

С изнурительным процессом декламации молодой человек познакомился, когда Алекс вручил ему томик сонетов Шекспира, посадил с женой в гостиной и велел читать ей вслух. Пока обоим хватит сил. Дэна, чувственно продиравшегося сквозь конструкции среднеанглийского, хватило сонетов на двадцать. Дебора, сигналившая ему руками о сменах интонации, предложила сделать ещё двадцать и затем – перерыв. Так начался нелёгкий, но увлекательный путь превращения медика в театрала. Впрочем, о фермах Дэн узнал ещё раньше. А наблюдению учился как раз на Гарретах и их сочетаемости.