Через двадцать лет
Шрифт:
– Где вы учились, мисс Рубинштейн? – спросил, наконец, Александр, отрываясь от пьесы и возвращаясь к её автору.
– Для человека, впервые связавшегося с миром театра, у вас хороший уровень. Здесь наверняка должно быть что-то литературное и основательное.
Эрика скромно улыбнулась.
– Спасибо. Если считать журналистику в Нью-Йоркском университете основательной – то да, у моего увлечения
– Просто увлечения? – режиссёр лукаво сощурился. Пришлось отметить, что нет, всё не просто, но загадывать рано.
– Мистер Гаррет, я пока даже не начинающий драматург, и потом, не все продолжающие занимаются исключительно творчеством, правда? Возможно, в будущем, если повезёт, я напишу новую пьесу или историю о театре и работающих в нём людях – мне бы очень хотелось… Но сейчас не угадаешь.
– Терпение, мы ещё не обсуждали сумму роялти. А кстати, чем вы занимаетесь в обычной жизни, имея такие увлечения с таким «фундаментом»?
– Работаю в журнале – представляю раздел, посвящённый кулинарии.
– Что? – брови Александра, исполнив сложный этюд, взметнулись вверх.
– Кулинария? Вы серьёзно?
Похоже, такого он никак не ожидал. Эрика на мгновение растерялась.
– А разве вам это кажется несерьёзным?
– Скорее несоответствующим остальному, - режиссёр сделал произвольный жест в воздухе, словно очерчивая невидимый силуэт, - вы – такая, какой предстали и представились, и вдруг какие-то салатики с травками…
Мисс Рубинштейн вспыхнула, ревностно оберегая мир гастрономических таинств и не терпя любого к нему неуважения. Затем, однако, решила, что лучшее оружие – это аргументы.
– Мистер Гаррет, - начала она, с деланным равнодушием, - в наш век не часто выпадает возможность заниматься одновременно прибыльным и любимым делом. Думаю, не ошибусь, если скажу, что салатики с травками для меня – как театр для вас. Оно, кстати, сложнее и включает не только салатики…
– Но что тут может быть интересного? – изумился мужчина, едва не смахнув со стола пару страниц.
– Каждая женщина каждый день подходит к плите, а вы об этом пишете?
В его голосе послышалось сочувствие – то ли провокационное, то ли и вправду искреннее. Эрика поняла, что позиции и взгляды нужно отстаивать – взяв одну из надломленных печенек, девушка продемонстрировала тесто.
– Видите подгоревшую сторону? На ней заметнее всего. Печенье можно было бы спасти в процессе создания: горелый слой аккуратно удаляется, если, конечно, сделать всё правильно.
– Мисс Рубинштейн…
– Нет-нет,
– Мисс Рубинштейн…
– Слышали о фаршированных цыплятах? В птичку, конечно, влезает всякая начинка, но не всякой стоит её начинять. А о знаменитом белом супе а-ля Джейн Остин[45]? Как долго он настаивается? Сколько миндаля должно в нём плавать? Миндаль, как для ореха, благороден и изысканен на вкус. Досадно, что за него порой выдают любой мало-мальски подходящий арахис.
– Действительно грустно, - протянул Александр, на которого обрушились диковинные сведения, - и вы хотите сказать, что освещаете всё это в работе?
– Небольшую часть, согласуемую с редакцией, - с улыбкой пояснила Эрика, - в зависимости от времени года, праздников, просьб читателей или желаемой тематики. Но всё это я знаю и умею готовить.
Тут, наконец, менее чувствительный к запахам режиссёр тоже уловил признаки бедствия на кухне. Чья-то свинина молила о пощаде.
– Почему же драматургия? – задумчиво спросил Александр.
– Простите, если задел своим невежеством, но я действительно не понимаю таких крайностей.
Эрика принялась грызть последнюю печеньку.
– Всё нормально. Мне, признаться, ещё со школы было одинаково интересно и готовить, и сочинять. По мере сил я совместила оба интереса в работе, но там особо не насочиняешься – не больше, чем дозволено. Зато как автор пьес я знаю, куда девать избыток творчества. Может, это и крайности, но с ними удобно.
Пауза.
– Вы удивлены, мистер Гаррет? Наверное, мы сильно отклонились от темы…
– Я заинтересован, - признался Александр, слушая и изучая взглядом, - ну да, немного удивлён… Чёрт, сильно удивлён, вы правы. За последние полчаса уже в третий раз.
Эрика рассмеялась.
– Мне приятно. Можно ли считать, что вы не передумаете?
Режиссёр, пребывая на очередном этапе впечатлений, поспешил возразить.
– Передумаю? О, вы так просто от меня не отделаетесь, если только сами не откажетесь и не заберёте свою работу. Хм?