Через двадцать лет
Шрифт:
…Встреча в «более официальной обстановке», обещанной Александром, наступила довольно скоро – четыре дня спустя. Она ещё не являлась первым собранием будущего каста или чем-то масштабным, скорее формальностью, позволяющей решить кое-какие организационные вопросы и частично сойтись во взглядах. Режиссёр сегодняшний от себя в кафе отличался повышением разговорчивости, наверняка успев что-то придумать и распланировать для грядущего спектакля.
Эрика не знала, существенно её мнение или это дань вежливости, характерной для театра Гордона. Театр, кстати, понравился – потрясающе красивый, выстроенный с размахом и величием, он стоял сам по себе,
– Когда покончим с делами, вам двоим будет, что обсудить, - заверил Александр, - мисс Рубинштейн тоже специализируется на вкусностях.
Эрика и Джексон вежливо кивнули друг другу – следуя правилам этикета, заместитель предложил сразу сделать три порции, дабы за разговором качество напитка и оценивать.
– Четыре порции, старина, - поправил его шеф, быстро взглянув на часы, - сейчас вот только дождёмся…
Тут широко и шумно распахнулась дверь, в последний момент удержанная от крушения стены резиновым стопором.
– Простите, что опоздал, - в кабинет, с рюкзаком на одном плече, влетел не кто иной, как помощник режиссёра, - на сцене задержали немного и…
Увидев примкнувшую к коллегам девушку, сидящую возле стола, он моментально остановился, расплываясь в счастливой улыбке. Мультяшно-огромные глаза – ещё более живые, чем на фото – стрельнули по драматургу заинтересованностью.
– Вы и есть Эрика Рубинштейн? Рад познакомиться, Дэниел Спаркс, кажется, я буду вести спектакль по вашей пьесе – она мне, между прочим, понравилась, великолепная задумка.
– Правда? Спасибо, и я знакомству очень рада, - Эрика тоже улыбнулась, отвечая на по-деловому крепкое рукопожатие.
Далее встреча пошла уже в нормальном рабочем ритме – все наконец-то заняли места и приступили к делам и кофе. Владелец театра не преувеличивал достоинств напитка – было и вкусно, и крепко, и сладко. В равном соотношении. Эрика слушала о гонораре и причитавшихся ей процентах, о продвижении, о небольших изменениях в деталях сюжета, которые предлагалось внести. Джулиан Джексон принимал участие в обсуждении рекламы, Дэниел, не теряя нить беседы, что-то быстро печатал в планшетных заметках и, время от времени, поправлял сползавшую на лоб чёлку. Что касается Александра – он находился в неспокойном творческом поиске, тщательно формулируя название проекту.
– Решим проблемы по мере их появления, - заметил мужчина, - определённые пункты мы в силах отложить, но лучше сразу же дать имя пьесе – хотя бы рабочее. При всём уважении, мисс Рубинштейн, дольше она оставаться без названия не может.
Эрика и сама знала, что не может – для неё, как для автора, текст был просто текстом, узнаваемым и родным без пафосных заглавных строчек. Но Александр прав: теперь, когда прыжок перенёс на новый уровень, о названии следовало подумать. Вот почему минут десять собравшиеся не успокаивались: предлагали и отвергали
– «Леди Батлер», - мечтательно произнёс Дэниел, - а что, это броско и по-театральному.
– Лаконично и удобно для использования, - добавил Джулиан.
– А ещё выражает нужный смысл и привлекает внимание, - подвёл черту Александр, конфискуя у зама фломастер, - вам как, мисс Рубинштейн? Подходит?
Три пары глаз уставились выжидающе. Стоящий у компьютера телефон внезапно зазвонил, но режиссёр, подняв трубку, тут же опустил её обратно на рычаг, не сводя с девушки прищуренного взора. Эрика вполне оценила жертву и важность момента:
– Думаю, подходит. И действительно хорошо звучит.
Название не было для неё существенной проблемой – неопытному автору наверняка стоит поменьше капризничать и выступать, дабы чужое терпение лишний раз не испытывать. Однако компанию в кабинете отличало не напускное, а натуральное добросердечное любопытство по поводу авторских заморочек – у Александра любопытство ещё и с иронией переплеталось. Но он, видимо, был ироничен от природы, на клеточном уровне.
– «Леди Батлер» - раз, «Леди Батлер» - два, «Леди Батлер» - три. Принято единогласно! – оторвав от стопочки стикеров самый верхний и вовсе не догадываясь о клеточно-ироничных ассоциациях драматурга, мужчина написал название и прилепил листок на край компьютера.
– Что ж, продолжим?
Они продолжили и много чего ещё успели обсудить. Например, Эйба Дженнингса, который уже сейчас, на предварительном этапе, был утверждён на главную мужскую роль. Абрахам Дженнингс… Подумать только! Редакция одними вытянутыми лицами не ограничится – кого-то точно придётся в чувства приводить! Эрика, не раз и не два смотревшая фильмы со знаменитым актёром, покусала губы, всеми силами сдерживая глупую счастливую улыбку. Ей, такой подарок – ей, автору… Телефон, обрывая мечты, вновь зазвонил – на этот раз Джулиан снял трубку и отошёл с аппаратом к окну, вытянув длинный шнур за собой. Минут через пять, понизив голос до картинного шёпота, зам сообщил, что придётся изменить сегодняшние планы и уехать по делам прямо сейчас, если он, Алекс, не хочет пропустить обе вечерние репетиции.
– Сейчас? Эх, время всерьёз поджимает, - главреж повторно проверил часы, - что ж, мисс Рубинштейн, извините, раз так складывается. Наверное, пока всё…
Распрощались мило и тепло, совсем не по-деловому: Джулиан, приняв комплименты кофе, обещал при следующей возможности повторить успех – правда, в третий раз зазвонивший телефон не позволил болтать и отвлекаться дольше. Поднявшийся со стула Дэниел вновь стрельнул своими диснеевскими глазами, одновременно совершая какие-то рабочие манипуляции с включённым планшетом. Александр, раздававший вдохновляющие флюиды искусства и отличного настроения, и вовсе проводить вызвался.
– Вы опять смущались, а ведь я говорил про творчество и скромность в тот раз. Здравствуйте, - последнее относилось уже к двух женщинам, попавшимся в коридоре. Эрика была уверена, что прежде видела обеих на телевидении, но имена спросить не отважилась.
– Ничего не могу поделать. Впрочем, как мне думается, это наживное – попробую учиться самоподаче.
– Верно рассуждаете. Кстати, вас подбросить?
– Простите?