Через кладбище
Шрифт:
– Теперь, ребята, хорошенько помойтесь, чтобы у вас был приличный вид. Не на речке помойтесь, а вон там у нас есть горячий душ. После с вами будет разговаривать главный механик...
В душевой кроме ребят мылся немолодой широкоплечий мужчина, весь, по всему телу, исколотый синей татуировкой. Деревенским ребятам был, конечно, в диковинку этот разрисованный дядька: на груди распластал крылья орел, на плечах извиваются змеи, на спине, на лопатках - две голые женщины с зонтиками.
Ребята сперва почтительно и робко разглядывали его, потом стали тихонько посмеиваться.
А
Только один раз, когда, подталкивая друг друга под горячую воду, мальчишки нечаянно толкнули и его, он сказал:
– Ну-ка вы, орлы! Поаккуратнее. А то еще ошпарите меня. Тут же, вы смотрите, два крана. Можно смешивать воду.
Показал, как это делается.
Шкулевич Микола, уже великовозрастный паренек, хотел сделать точно так, но его вдруг обдало горячей водой, и он выругался.
– Ты не матерись, - посоветовал Михась.
– А то главный механик узнает и выгонит тебя.
– Не выгонит, - дурашливо загоготал Микола, подскочив под холодную воду.
– Я сам, может, скоро стану главным механиком. И может, еще его самого выгоню...
Искупавшись, ребята вышли на поляну против конторы, откуда должен был появиться главный механик. Но он появился неожиданно из душевой. И оказался - еще более неожиданно - тем разрисованным дядькой. Однако он смотрел на ребят, только что озоровавших под душем, точно видел их впервые. С каждым вежливо, как со взрослым, поздоровался за руку, назвался Бугреев Василий Егорович - и каждого спросил, как его зовут, откуда он, где учился, что умеет делать. Потом вдруг просительно сказал:
– Вы меня, ребята, пожалуйста, извините. Мне бы надо было еще вчера познакомиться с вами. Но у нас на днях вышли из строя сразу три трактора. Большая неприятность. Мне вчера здорово попало в райкоме партии. Все время поэтому был занят. Заканчиваем уборку...
Он рассказал, чем занимается МТС, какой у нее радиус действия (так и сказал - радиус действия). Затем стал спрашивать ребят: почему они, каждый из них, выбрали такое дело, решили идти учиться на механизаторов?
Один ответил, что ему велел отец. Другой сказал, что у него нет отца, а мать бьется как рыба об лед и хочет, чтобы сын хоть где-нибудь, хоть как-нибудь зарабатывал. Третий, четвертый и пятый сослались на то, что у них в колхозах очень скудный трудодень, почти что нет смысла работать, а трактористы, известно, хорошо живут.
И только Михась признался, что ему здесь просто интересно:
– Интересно, как ходят трактора, как они сделаны...
Этот ответ, должно быть, понравился главному механику. Он внимательно посмотрел на Михася и улыбнулся. Вынул из кармана расческу, причесался, хотя и так был причесан хорошо. И, задумчиво глядя вдаль, сказал:
– Никто человека ничему не может научить, если человек сам не захочет научиться. Поэтому советую вам прямо с первого знакомства самим влезать во все. Во все вникать. Вот так. Может, ребята, я ошибаюсь, но мне показалось, что некоторые из вас уже умеют материться. Хотел бы предупредить: у нас это, имейте в виду,
Все притихли.
– А как же, - осмелел Шкулевич Микола, - как же - я слыхал уже тут некоторые слесаря матерятся...
– Матерятся?
– как бы удивился Бугреев. И задумался.
– Ну что же. У нас некоторые даже воруют. На днях один слесарь утащил олово. Поймали его. Завтра будут в Жухаловичах судить. Но, я думаю, ребята, у нас с вами до этого не дойдет. Я вижу, вы ребята, серьезные, не глупые...
Ребята, однако, оказались как будто не очень серьезные.
Недели две спустя после этого разговора случилось неприятное происшествие.
Ночью кто-то свалил под откос в глубокий овраг самый крупный трактор. И так свалил, что у него лопнула поворотная цапфа и сам он перевернулся.
Ночной сторож доложил по начальству, что вечером, не очень поздно, видел - тут возились подле трактора мальчишки-ученики, что-то такое затевали. Но куда они делись потом, сторож не заметил, так как с вечера было свежо и ему пришлось на минутку зайти домой надеть шубейку.
Никто не сомневался, что это сделали ученики, тем более двое из них утром не явились на работу.
Директор МТС Миланович - маленький, толстенький человек - хотел сейчас же звонить в районную милицию и с помощью милиции вытребовать этих ребят. А главный механик Бугреев собрал у оврага учеников и стал расспрашивать, кто же это мог такое сделать с трактором?
Все долго молчали. Наконец, Михась, как в школе, поднял руку и сказал:
– Я.
– Что - я?
– Это я, - конечно, нечаянно...
– Ах, это ты, мерзавец?
– схватил Михася за плечо маленькой цепкой ручкой директор Миланович.
– Народное достояние, огромная ценность, а вы, мерзавцы...
– Подождите, - легонько отстранил его Бугреев.
– Михась, ты же не мог один завести трактор. Кто же с тобой еще участвовал? Ребята, ну смелее говорите, кто помогал Михасю Пашкевичу?
Ребята молчали.
– Я один, - повторил Михась.
– Ну зачем ты врешь?
– возмутился Бугреев.
– Для чего ты себя таким героем выказываешь? Ты скажи, кто еще тут был? Не бойся, скажи...
– Не скажу, - как бычок, напрягся Михась.
– Сказал, не скажу - и не скажу.
– Нет, ты скажешь. Скажешь!
– закричал Миланович.
– Посажу тебя зараз в машину и свезу в милицию. Там ты все скажешь.
– Он опять ухватил паренька за плечо. Но Бугреев снова отстранил Милановича:
– Никуда его не надо возить.
– Тогда я сюда зараз вызову начальника милиции Тихомирова, - направился к телефону Миланович.
– Пусть Тихомиров зараз разберется с ними, с мерзавцами. Он их зараз образумит...
– Если сюда сейчас приедет Тихомиров, - задержал Милановича Бугреев, пусть Тихомиров и работает здесь главным механиком. Я сейчас же уйду...
– Да ты что, ополоумел?
– удивился Миланович, глядя на Бугреева.
– Ты же видишь, что они, эти мерзавцы, озоруют. И еще не хотят признаться. А этот зараз признался, - кивнул на Михася, - надо его дальше разматывать. Пока не поздно...