Через Кордильеры
Шрифт:
Но самый страшный враг людей, привыкших жить в более низких местах, подкрадывается к вам незаметно, с изощренной расчетливостью. Обнаружить его вы сможете лишь по головной боли, которая все чаще и неотступнее будет мучить вас. И только после этого вы начнете осознавать, с какой быстротой поползла вверх кривая утомляемости организма. Сонливость станет одолевать вас даже в полдень, в то самое время, когда она меньше всего требуется. Это последнее коварное оружие в оборонительной линии гор. Но как только вы распознаете действие этого оружия и сопровождающие его явления, вы научитесь и бороться против него. Для этого надо лишь планомерно и экономно расходовать свои силы, совершать более
Вполне естественно, что организм человека, живущего на равнине, никогда не сможет приспособиться к горным условиям до такой степени, как организм индейцев, живущих здесь с незапамятных времен.
Вот вы встречаете на дороге сухопарого, жилистого путника в пончо. Грудная клетка его по сравнению со щуплым телом непомерно развита. Не поленитесь спросить его, откуда и куда он держит путь.
— Утром я вышел из Такакиры, — скажет он, недоуменно глядя на вас.
По карте вы определите, что за шесть часов он прошел пешком 34 километра. А еще через два часа вы могли бы встретить его в 12 километрах отсюда. По нему совершенно не заметно, что он хоть сколько-нибудь устал, а между тем путь его проходит по такой местности, где тропа целый день скачет то вверх, то вниз, как на ледяных горах.
А в итоге — 6 километров в час.
Последний день пути к историческому городу Потоси. День на дорогах без машин, без людей, без жизни.
Поздно вечером, когда на вершинах Кордильер уже давно догорели и погасли багряные отблески заката, из глубокого мрака вдруг гроздьями высыпали огоньки и как бы застряли в густой черноте ночного неба. Это были сигнальные фонари, горевшие над сотнями бокаминас — входных отверстий, ведущих в штольни знаменитой Серебряной горы Потоси. А где-то глубоко внизу, на высоте 4 тысяч метров над уровнем моря, из старого города рудокопов били в небо фонтаны электрического света. К нам же Потоси был пока еще обращен ухабистыми мостовыми темных уличек и слепыми стенами глинобитных горняцких лачуг.
Но через некоторое время на нас повеяло дыханием колониального города Потоси. Из полумрака над низкими уличными фонарями выступали резные балконы и украшенные лепкой фасады старинных особняков. Просторные площади с сохранившимися жемчужинами колониальной архитектуры; повсюду шумные толпы индейцев в войлочных шляпах и потосийских индианок в характерных белых цилиндрах; мягкая, шепелявая испанская речь ребятишек, тут же облепивших «татру», как только мы включили мотор.
— Undo autito es. Y tiene el motor atra. Хороша машинка-то. И мотор у нее сзади.
Мы вдруг почувствовали себя какими-то чужими в этом круговороте городской жизни, который так внезапно, не дав нам опомниться, закружил нас.
Но над городом, вся в огоньках, светилась пирамида — и это не был мираж.
Мы находились в городе, чье название отдавало звоном серебра; в том самом городе, к которому некогда были прикованы жадные взоры всего старого мира.
СЕРРО-РИКО
Потоси.
Город, дважды рожденный на великую радость богатым и на великое горе беднякам, вдохнувшим в него жизнь. Город, окутанный призрачной дымкой серебряной славы; город, которому поклонялись и возносили молитвы, как языческому божеству; город, тысячу раз проклятый.
И вот он лежит перед нами, вокруг нас; мы в сердце его.
Дети горняков-индейцев копаются в пыли окраинных уличек, с глиняными кувшинами толпятся у колодца, скачут через
Утреннее солнце постепенно растапливает изморозь, выступившую за ночь в сырых закоулках. Босые индианки с гор, торопящиеся со своими ношами на базар, на минуту прислоняются спиной к теплой от солнца стене, чтобы немножко отогреть на влажных камнях мостовой окоченевшие ноги, и снова пускаются в путь.
Нижний Потоси пробуждается к жизни и начинает новый день.
А другой Потоси уже давно трудится, скрытый в чреве Серебряной горы, поглощенный мраком, пронзаемым вспышками шахтерских лампочек.
В долине между двумя этими городами лежит тень. Она уйдет на короткое время, изгнанная полуденным солнцем, спустившимся с вершины Серебряной горы по зеркальным ступеням тридцати двух искусственных озер, которые некогда были созданы индейцами над городом, — чтобы иметь запас воды, необходимой для промывки руды.
Но никакому солнцу не удастся изгнать из Потоси черную тень стяжательства, произвола и бесчеловечного гнета, распростершуюся над городом с первых дней его существования.
Что же это была за сила, которая смогла на заре нового века за несколько лет вызвать к жизни огромный город среди горных пустынь, на высоте более 4 тысяч метров над уровнем моря? Ведь действительно Потоси — это всего лишь оазис в пустыне гор, островок, затерянный в каменных волнах боливийского альтиплано. И хотя уже давно отгремели дни его былой славы и он сошел с арены истории, тем не менее город по сей день продолжает жить драматическими судьбами 40 тысяч своих жителей. Это лишь пятая часть того населения, которое насчитывал Потоси в пору своего величайшего расцвета — в начале XVII века. Это было время, когда слово «Потоси» гипнотизировало весь мир.
Пиво и кровь
Инка Гарсиласо-де-ла-Вега, сын испанского конкистадора и принцессы из рода инков, кроме ценных дат, оставил для истории еще и одну странную индейскую легенду. Согласно этой легенде тайна Серебряной горы была известна уже Уайне Капаку, одиннадцатому правителю империи инков. Он послал своих подданных овладеть богатствами этой горы. Легенда повествует о том, что едва инкские рудокопы прикоснулись к склону горы, как из недр земли раздался громоподобный голос, предостерегавший изумленных индейцев: — Бог бережет сокровища для того, кто придет позже…
С той поры никто из инков не отваживался отнять у таинственной горы ее сокровища. А гору назвали «Потоси», что значит «Голос».
Пришло время испанцев.
Вскоре после вторжения в империю инков они узнали от своих союзников и противников о легендарной горе серебра. Долго они пробивались к ней через горы, подгоняемые видением несметных богатств. Их путь был залит слезами и кровью, усыпан пеплом пожарищ. Но когда они добрались до Потоси, то не обнаружили здесь почти никаких признаков жизни. Они стояли на земле, полной серебра, но самого серебра найти не могли. Они искали клады сверкающего металла, а находили одни серые камни. Только смекалка, знание и умелые руки могли превратить их в драгоценный металл. А испанские авантюристы способны были предложить только безграничную алчность, отвагу безумцев да бездумный азарт игроков.