Черкасов
Шрифт:
Концерт состоялся у подножия сопки на расстеленном брезенте. Сотни бойцов расположились на естественном зеленом амфитеатре…
Более 90 концертов дал Черкасов на Дальнем Востоке. Возвращаясь в середине сентября домой, артист не чувствовал усталости. Он даже как будто окреп физически. Просторы России, которую он впервые в жизни пересек из конца в конец, потрясли его величием и красотой. Незабываемыми стали встречи с людьми. Душа Черкасова была переполнена впечатлениями и образами, которые он с жадностью истинного художника вбирал в себя во время поездки. По-новому, остро и радостно, переживал он гордое чувство гражданина необъятной могучей
Не прошло и месяца после возвращения с Дальнего Востока, как Черкасов по предложению Политуправления РККА, возглавив бригаду деятелей искусства, выехал в Западную Белоруссию.
Дав проездом концерты в Орше и Минске для бойцов Красной Армии, бригада из столицы БССР на двух автобусах и легковушке М—1 направилась к бывшей государственной границе. Тремя неделями раньше ее пересекли советские войска, чтобы взять под защиту братское население западных областей Украины и Белоруссии.
Два десятилетия назад эти области были насильственно отторгнуты от своего народа польскими панами и теперь оказались под угрозой порабощения фашистской Германией, 1 сентября 1939 года вероломно напавшей на Польшу.
Трудящиеся западных областей встречали советских воинов красными флагами, цветами, хлебом-солью.
Бригада, состоявшая из известных ленинградских артистов, — Б. Бабочкин, И. Нечаев, Н. Вельтер и другие, — направлялась в Белосток через Новогрудок, Лиду, Гродно. Поездку в известной мере можно было назвать путешествием в прошлое, в дореволюционные времена. Хотя уже шли выборы в Народное собрание, которому предстояло решить дальнейшую судьбу Западной Белоруссии, вопросы социального устройства и государственного бытия, внешне жизнь городков и местечек как будто не изменилась. Гимназисты в синих мундирчиках, просившие у советских актеров автографы, напоминали Черкасову детские годы, когда гимназистов дразнили «синяя говядина». Глаза скоро привыкли к котелкам, ермолкам и конфедераткам, но лебезящие мелкие лавочники, их приниженный тон и противоестественное обращение «господин товарищ» вызывали у советских артистов досаду.
Концерты для красноармейцев оказались не основной заботой бригады. Артисты участвовали в избирательной кампании, встречались с местным населением, проводили беседы, в качестве представителей советского общества отвечали на бесчисленные вопросы.
Условия, в которых проходили встречи со зрителями, были весьма своеобразными. В Новогрудке бригада попала на митинг, посвященный выборам в Народное собрание и проходивший в деревянном кинотеатре. Черкасова и Бабочкина сразу же пригласили в президиум.
— Народ аплодирует, кричит «ура!», сплошной крик. Я никогда не видел такую возбужденную массу людей, — рассказывал потом Черкасов товарищам по театру. — Когда наши баянисты заиграли песню из «Искателей счастья», все начали приплясывать. Люди услышали свою родную музыку.
Концерт окончился, но никто не расходился. Всем хотелось узнать как можно больше о советском образе жизни, который их хотя и манил, но о котором у них было еще немало самых превратных сведений. Все прибывшие актеры оказались в роли агитаторов. Черкасов, выступавший на митинге, решил показать свой киноролик, тот, что он брал на Дальний Восток, потом начал беседу со зрителями. Многое их поражало и прежде всего то, что знаменитый актер захотел с ними беседовать. Когда Черкасов сказал, что бригада выступает бесплатно, в порядке шефской работы, люди были обескуражены.
Из Новогрудка — родины Адама Мицкевича — ездили с концертами в близлежащие местечки — Дятлов и Любче, а через четыре дня выехали в Лиду. И вновь выступления перед бойцами и командирами Красной Армии, вновь участие в митингах, концерты для местного населения и беседы со зрителями. Они никак не могли поверить, что в Советском Союзе бесплатные обучение и медицинская помощь, все повторяли о том, что у них нужно платить в гимназию 65 злотых ежемесячно, за прием у врача до 100 злотых.
— Мы попали в самый горячий момент, — говорил Черкасов по возвращении, — и нужно сказать, сумели там оказать огромную помощь.
После Гродно, где артисты возложили венки на братской могиле четырех красноармейцев и дали концерт для штаба армии, бригада направилась в Белосток — центр освобожденного края.
Белосток был запружен беженцами из западных воеводств Польши, для которых приход Красной Армии был спасением от гитлеровцев. «На улицах — масса народу, — рассказывал Черкасов. — Как у нас во время Февральской революции народ высыпал на улицу, так и там».
Из-за трудностей с жильем в городе, население которого удвоилось, актеров разместили в двух комнатах — для мужчин и для женщин. Спали на жестких соломенных матрасах, подушки и те были из соломы.
28 октября открылось Народное собрание. Черкасов и Бабочкин получили пригласительные билеты и сидели в ложе. В переполненном зале, едва вмещавшем 927 депутатов, присутствовало еще 250 корреспондентов, среди которых можно было увидеть известных писателей из Москвы и Минска.
— Я был на многих собраниях, — рассказывал Черкасов, — но ничего подобного никогда не видел. Там было 700 человек одних крестьян — наиболее угнетенных представителей национальностей. Все хотели говорить. Каждый высказывался не менее пяти раз. Говорили и хором и в одиночку.
Особенно запомнилось Черкасову выступление депутата Притыцкого — коммуниста-подпольщика, которого только приход Красной Армии избавил от каторжных работ. В здании суда он стрелял в провокатора, пытался бежать, но, получив одиннадцать ран, был схвачен. Теперь этот легендарный человек обращался к собранию:
— Может быть, мы попросим польских панов вернуться?
— Нет, никогда в жизни!
— Может быть, мы попросим помещиков?
— Не напоминайте нам о них!
— Какую же власть мы хотим?
— Только Советскую власть!
Черкасов и Бабочкин с волнением смотрели, как делегаты единодушно требовали присоединения Западной Белоруссии к Советскому Союзу.
Черкасов потом приветствовал собрание от имени трудящихся Ленинграда и произнес монолог профессора Полежаева. Начался большой концерт, который сопровождался нескончаемыми овациями.
На другой же день рано утром бригада выехала в обратный путь, через Барановичи на Минск. Эти 160 километров оказались настолько тяжелыми, что только в одиннадцатом часу вечера, смертельно уставшие от толкания своих автобусов, буксовавших в непролазной грязи, избитые жестокой тряской на ухабах, артисты дотащились до ярко освещенного здания Минского театра оперы и балета. Черкасов, чья «эмка» побывала в кювете, ощупывая шишку на голове, никак не решался сказать своим товарищам, что выступать все же придется. Зрители переполненного зала ждали их уже три часа и расходиться не собирались. Овации, которыми были встречены артисты, очень им помогли. Настроение поднялось, и завершающий концерт-отчет в столице БССР прошел с исключительным успехом.