Черная гора
Шрифт:
— За нами идет Жубе. Не случайно, потому что, когда я обернулся, он нырнул в подъезд. Чем скорее вы меня поставите в известность о том, что произошло, тем лучше.
— Не здесь же, на улице, в этой толчее. Как бы я хотел, чтобы ты знал языки!
— Но я не знаю. Стряхнем Жубе?
— Нет. Пускай позабавится. Я хочу посидеть.
Он шел, я следовал за ним по пятам. Через каждые пятьдесят шагов я оборачивался, но нашего студента больше не замечал, пока мы не дошли до парка, тянувшегося вдоль берега реки. На этот раз он спрятался за деревом, которое для него оказалось
— Можно подумать, — сказал он, — что у тебя они болят сильнее.
— Да. Вы карабкались босиком по обрыву?
Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Немного погодя открыл их и заговорил:
— Вода в реке сейчас на самом высоком Уровне. Это Зета, видишь, где она сливается с Морачей. Выше этого места находится старый турецкий город. Когда я был мальчиком, там жили только албанцы, и, по словам Телезио, лишь немногие из них уехали оттуда после разрыва Тито с Москвой.
— Спасибо. Когда вы закончите рассказывать про албанцев, давайте поговорим о нас. Я думал, что в коммунистической стране людей без документов обрабатывают по полной программе. Как вам удалось оседлать его? Пожалуйста, с самого начала и подробнее.
Он начал рассказывать. Место, где мы сидели, было окружено деревьями, покрытыми свежей листвой, кругом росла трава, на которой выделялись пятна красных, желтых и синих цветов; шум реки заглушал наши голоса, отвлекая внимание случайных прохожих.
Когда он закончил, я обдумал положение и задал несколько вопросов, а затем сказал:
— Отлично. Все, что я мог, — это наблюдать за вами, не лезете ли вы в карман за «колыбельной песенкой». Как вы думаете, это Стритар натравил на нас Жубе?
— Не знаю.
— Если это так, то ему нужно срочно менять персонал. — Я посмотрел на часы. — Сейчас начало седьмого. Что дальше — поищем хороший стог сена, пока не стемнело?
— Ты же знаешь, зачем мы приехали в Подгорику.
Я небрежно положил ногу на ногу, чтобы показать ему, что могу это сделать.
— Я хотел бы вам заметить, что с вашим необыкновенным упрямством все в порядке, когда вы сидите дома в безопасности, за дверью, закрытой на засов. Когда мы вернемся назад, говорите «Подгорика», если вам так нравится, но здесь постарайтесь называть его Титоградом.
— Эти варвары не имеют права разрушать историю и деформировать культуру!
— Да. И они не имеют права взять в оборот двух американских граждан, но они вполне могут это сделать и, возможно, хотят этого. Вы можете орать им: «Подгорика!» — когда они начнут вас обрабатывать. Чего мы ждем?
— Ничего.
— Может, я пока привяжу Жубе к дереву?
— Нет. Не обращай на него внимания.
— Тогда почему мы не идем?
— Проклятье! Бедные мои ноги!
— Все, что им нужно, — сказал я с чувством, — это упражнения, чтобы стимулировать кровообращение. Через пару недель, если вы будете постоянно ходить или лазить по горам, вы просто забудете, что они
— Заткнись.
— Слушаюсь, сэр.
Он закрыл глаза. Через минуту открыл их, медленно согнул левую ногу, потом правую.
— Очень хорошо, — сердито сказал он и встал.
ГЛАВА 9
Двухэтажный каменный дом находился на узкой мощеной улице в трехстах ярдах от реки, окруженный деревянным некрашеным забором. Если бы я был президентом Югославии, то обязательно истратил бы на краску часть тех пятидесяти восьми миллионов, которые предоставил ей Всемирный банк. Мы прошли немного больше трехсот ярдов, сделав крюк, чтобы расспросить про Грудо Балара в доме, где он жил в молодости, много лет назад. Вулф объяснил, что мы должны это сделать, потому что он упомянул про Балара в разговоре с Госпо Стритаром. Человек, который открыл нам дверь, сказал, что живет здесь всего три года и никогда не слышал о таком, и мы ушли.
Когда перед нами открылась дверь двухэтажного дома на узкой мощеной улице, я замер от изумления. Передо мной снова стояла дочь владельца стога сена, которая переоделась в честь нашего приезда. Повторный осмотр показал мне, что эта дама выглядит постарше и попышней, но в остальном точная копия давешней красотки. Вулф что-то сказал, она ответила, повернулась и крикнула что-то в глубину дома. Через минуту оттуда вышел мужчина, встал на пороге и заговорил по-сербскохорватски:
— Я Данило Вукчич. А вы кто?
Не могу сказать, что я обратил бы на него внимание в толпе, потому что внешне он не очень походил на своего дядюшку Марко, но явно относился к той же породе. Он был немного выше Марко, не такой плотный, глаза у него сидели глубже, но голова была поставлена точно так же, и у него был тот же большой рот с полными губами — хотя и не такой, как У Марко, потому что Марко часто смеялся, а на племянника это было не похоже.
— Может быть, вы выйдете? — предложил Вулф.
— Зачем? Что вам нужно?
— То, что я хочу вам сказать, не предназначено для посторонних ушей.
— В моем доме нет ушей, которым я не доверяю.
— Поздравляю вас. Но я их не проверял, поэтому, может быть, вы мне сделаете одолжение?
— Кто вы?
— Тот, кому предназначались сообщения по телефону. В первый раз, восемь дней назад, было сказано: «Человек, которого вы разыскиваете, находится в окрестностях горы». Четыре дня назад я получил другое послание, в котором говорилось, что человек, которого я знал, погиб насильственной смертью в окрестностях горы. Для быстрой связи на расстоянии нет ничего лучше телефона.
Данило уставился на него, нахмурившись, не веря своим ушам.
— Это невозможно. — Он перевел изумленный взгляд на меня. — А это кто?
— Мой помощник, который приехал со мной.
— Входите. — Он отошел в сторону, чтобы пропустить нас. — Входите быстрей. — Мы вошли, и он закрыл дверь. — В доме нет никого, кроме моей семьи. Сюда. — Он провел нас в комнату, крикнув по дороге: — Все в порядке, Мета! Иди сюда и покорми их. — Он остановился и посмотрел на Вулфа. — У нас двое маленьких детей.