Черная гора

Стаут Рекс

Вулф отодвинул стул и встал.

— Еще раз благодарю, миссис Вукчич, за ваше гостеприимство. И вас, Данило, за все, что вы для нас сделали. — Он заговорил по-английски: — Возьми рюкзаки, Арчи. Мы уходим. Который час?

Я посмотрел на часы, поднимаясь на ноги:

— Без четверти десять.

— Сядьте, ненормальные! — прорычал Данило.

Вулф даже ухом не повел.

— Вы можете сделать нам еще одно одолжение? — спросил он. — Есть в городе гостиница с хорошими кроватями?

— О боже! — рявкнул Данило. По-сербскохорватски это прозвучало как «boga ti» —

очень удобно рявкать. — Вы хотите устроиться в гостиницу, не имея на руках документов! Кровать вы, конечно, получите. В тюрьме! Госпо Стритар, должно быть, решил, что на свободе вы представляете для него больший интерес, не то вас бы уже давно арестовали. Вы заявляете мне, что знаете, где находится наш тайник, а завтра при свете дня отправитесь туда и станете во все горло звать Йосипа Пашича!.. — Он взял себя в руки и продолжил: — Нет, вас все равно убьют еще до того, как вы приблизитесь к тому месту, так что я зря разорался. Возможно, вы умеете жить у себя в Америке, но здесь вам не поздоровится. Во всей Черногории только двадцать два человека знают местонахождение тайника с оружием, а поскольку вы не из наших, значит, вам придется умереть. Сядьте же, черт побери!

— Мы уходим, Данило.

— Вам нельзя идти. Когда я выходил, я договорился не только о Жубе. Дом окружен надежными людьми, и, если вы выйдете без меня и я не подам условного сигнала, далеко вам уйти не удастся. Так что сядьте.

— Маленькая задержка, Арчи, — сказал мне Вулф и сел. Я последовал его примеру.

— Я бы хотела кое-что сказать, Данило, — попросила миссис Вукчич.

Данило нахмурился.

— Чего тебе нужно? — спросил он.

Мета посмотрела на Вулфа, потом на меня и снова перевела взгляд на мужа.

— Эти люди вовсе не ненормальные, -сказала она. — Во всяком случае, не такие, как мы. И они не обречены, в отличие от нас. Мы можем только молиться, чтобы у Ивана и Зоши была когда-нибудь нормальная жизнь, в то время как мы с тобой — люди конченые. Нет, нет, я не жалуюсь! Ты знаешь, как я люблю тебя и уважаю за то, что ты бьешься, не щадя себя, а не сдаешься врагу, как другие. Я горжусь тобой, Данило! Но я не хочу, чтобы ты с такой легкостью приговаривал этих людей к смерти, потому что они и такие люди, как они, — единственная надежда для Ивана и Зоши. Я понимаю, что ты был вынужден убить Жубе Билича, но эти люди — наши друзья. Ты хоть кого-нибудь любишь?

— Да. Я люблю тебя.

— И детей, я знаю. А кого-нибудь еще?

— А кого я должен любить?

Она кивнула.

— Именно это я и имела в виду. А вот эти люди устроены по-другому. Они приехали сюда за тысячи миль, подвергая себя опасности, потому что они любили твоего дядю Марко и хотят найти человека, который убил его. Разве ты этого не понимаешь? Вот почему ты не имеешь права обрекать этих людей на смерть.

— Ну да, — хмыкнул Данило. — Ты говоришь как баба.

— Я говорю как мать, а ты, надеюсь, еще не забыл, кто сделал меня матерью?

Веселья больше явно не предвиделось. Не понимая ни единого слова, я развлекал себя тем, что следил за выражениями их лиц и интонациями

голосов, пытаясь хотя бы приблизительно догадаться о том, что творится. Кроме того, мне приходилось следить за левой рукой Вулфа, поскольку мы условились, что в том случае, если разговор примет слишком крутой оборот, он разожмет и снова сожмет левый кулак — знак для меня, что пора воспользоваться «марли» или «кольтом». Сказать, что я страдал от того, что ни черта не понимал в их речи, значит не сказать ничего. Я вполне мог допустить, что Данило орет на жену из-за того, что она просит его всадить кинжал мне в спину, чтобы она могла перешить мой пиджак для Ивана или Зоши. Во всяком случае, имена детей упоминались трижды — это я разобрал.

— Да, Данило, вам не позавидуешь, — сочувственно произнес Вулф. — Если вы нас отпустите, мы можем случайно расстроить ваши планы. Если прикончите, то оскверните память о Марко и обо всем, что он для вас сделал. Если же послушаете совета своей супруги, то утратите мужской авторитет. Предлагаю компромиссное решение. Вы дали понять, что лучше добираться туда ночью. Отведите нас сами. Если не можете — прикажите кому-нибудь проводить нас. Обещаем вести себя крайне осторожно.

— Да, Данило! — сказала Мета. — Так будет лучше…

— Тихо! — цыкнул Данило и вперил колючий взгляд в Вулфа. — Никто еще не приводил туда чужаков.

— Пф! Чужак в своих родных краях! — фыркнул тот.

— Я проведу вас на побережье и договорюсь, чтобы вас переправили в Бари. Там подождете, пока я с вами свяжусь. Я обещаю, что найду убийцу Марко и сам с ним разделаюсь.

— Нет. Я дал себе слово, а это самое главное. Это я должен сделать сам, лично. К тому же, если вы потерпите неудачу, мне придется возвращаться. Кроме того, если вы пришлете мне отрубленный палец, как я узнаю, кому он принадлежал? Нет, Данило, вам меня не переубедить.

Данило встал, подошел к печке, открыл дверцу и посмотрел на огонь. Видимо, слова Вулфа о пальце напомнили ему о кремации и он хотел проверить, как она проходит. Должно быть, что-то ему не понравилось, поскольку Данило взял из ящика несколько поленьев и подбросил в топку. Потом встал, сделал несколько шагов и остановился прямо за моим стулом. Так как последние слова Вулфа прозвучали ультиматумом, а мне по-прежнему не улыбалось, чтобы мне в спину воткнули кинжал, я развернулся, чтобы не выпускать хозяина из поля зрения. Данило стоял, заложив руки в карманы.

— Вы же едва держитесь на ногах, — сказал он Вулфу. — Как вы пойдете?

— Я дойду, — недрогнувшим голосом ответил Вулф. — А мы должны проделать весь путь пешком?

— Нет. Двадцать километров вдоль Сийевны мы можем проехать по дороге. Дальше уже придется добираться на своих двоих.

— Знаю. Я пас коз в тех местах. Выходим прямо сейчас?

— Нет. Около полуночи. Я должен найти машину и договориться, кто нас отвезет. Не выходите на улицу, пока меня не будет.

И он ушел. Следует отдать ему должное — решение Данило и впрямь принимал сразу, не мешкая. Едва дверь за ним хлопнула, я обратился к Вулфу: