Черная гвардия Эридана
Шрифт:
– Очевидно, это большая государственная тайна?
– Не такая уж большая. Думаю, вам эта информация может быть полезна. Имя наследника… – Димитрий Нарышкин сделал паузу, всматриваясь в своего протеже. Лицо командующего космическим флотом Империи осталось непроницаемым. – …Анастасия. Младшая дочь Императора.
– Не может быть! – воскликнул адмирал. – Она же совсем еще ребенок, ей всего четырнадцать лет…
– Исполнится четырнадцать. Император убежден, что она – лучшая кандидатура на трон, когда тот станет вакантным. Император надеется,
– Интересно, как отнеслись к решению Императора другие претенденты на престол?
– Кто – другие? Вы имеете в виду Алексея или тех, кто за ним стоит? А кого, собственно, интересует их мнение! У нас достаточно ресурсов и возможностей, чтобы выполнить волю Императора как при его жизни, так и после его смерти. После того, что совершил Александр Шестой во благо Империи, иной задачи у его подданных просто не может быть. А если кто-то думает по-другому, то это изменник, и место такому негодяю – в пыточных подвалах Серого Замка Опричника.
– Слишком часто история нарушает наши ожидания.
– О чем вы говорите?
– Кто станет следующим Императором, если – предположим только на секунду, – Анастасия погибнет до того, как вступит на трон или успеет обзавестись дитем?
– Погибнет?!
– Случайно, разумеется.
– Хороший вопрос… Да, вы правы. Я понял, что именно вы хотели мне сказать. По закону о престолонаследии следующий кандидат – Алексей… Значит, если девочки по каким-то причинам не станет… Но вы же знаете, что детей Императора убивать не принято! Проклятие Императорского Дома Романовых…
– А зачем убивать? Девочка может умереть собственной смертью. Есть тысячи способов.
– К чему Вы клоните?
– К тому, что нужно усилить охрану царевны в десять, нет, в двадцать раз!
– А вот это решать уже не вам. До встречи в Генеральном штабе!
Командующий космическими войсками задумался.
Старый служака, потомственный аристократ, он, однако, никогда не вмешивался в политику Империи. Делал свое дело, как умел (а умел хорошо) – и всё.
Его военная карьера началась с того, что после окончания кадетского летного корпуса ему доверили бомбонесущий ракетоплан – и не просто как первому пилоту, а в качестве командира корабля.
Пилотирование такого летательного аппарат требовало недюжинной смелости и филигранного летного мастерства. Ракетоплан запускался обычно с крейсера или линейного корабля, летящего на низкой – на границе атмосферы – орбите; иногда, впрочем, запуск производился с умзалоцентрической орбиты.
Машина с боеприпасом тормозилась маршевыми двигателями, по пологой траектории спускалась до высоты десять-пятнадцать тысяч метров над уровнем Умзалы, после чего сбрасывала бомбы или ракеты. Управляемые снаряды наводились на цель, как правило, с поверхности Умзалы, – специальной группой диверсантов.
Бомбардировщику, освободившемуся от ракет и бомб, хватало сравнительно небольшого импульса маршевых двигателей, чтобы вернуться на орбиту и состыковаться с кораблем-маткой для пополнения боезапаса и топлива.
Благодаря космическим скоростям за все время войны повстанцам не удалось сбить с поверхности планеты ни одного самолета Империи. Были диверсии, случались отказы техники. Но попасть ракетой по машине, несущейся со скоростью пять километров в секунду, очень сложно…
Разумеется, были и трудности. В частности, малейшая неточность пилота при работе рулями глубины могла привести к полному разрушению космического планера.
По настоянию новоиспеченного командира, часть функций по пилотированию тяжелого ракетоплана доверили бортовому компьютеру, сократив тем самым экипаж с четырех до двух человек. Что в условиях тотального дефицита летного состава стало настоящим спасением для воздушно-космического флота Империи.
За счет навесных ракет, запускаемых из верхних слоев стратосферы, удалось почти вдвое увеличить бомбовую нагрузку; соответственно, во столько же раз сократить затраты на один машино-вылет.
Собственно, с этого сверхуспешного освоения новой техники и пошла вверх карьера молодого дворянина.
Недавнему выпускнику летной академии дали в подчинение уже три машины, потом – шесть, двенадцать, двадцать четыре…
«Бомбардировка объектов на поверхности Умзалы-Екатерины на пикировании из Космоса…», – так называлась диссертация молодого офицера (закрытая, разумеется – как и все, что связано с космическими войсками). На защите был весь высший имперский свет. Многим хотелось своими глазами увидеть человека, который всего за полгода произвел настоящую революцию в технике и тактике пилотирования космических самолетов.
А потом была Высшая Академия, после неё – медленное, но упорное восхождение по ступеням карьеры.
Дольше всего бывший пилот ракетоплана задержался на последней ступени – должности заместителя командующего космическими войсками…
Командующими родов войск в Эриданской Империи часто назначали не по профессиональным качествам, а по принципу личной преданности Императору или, что важнее, по степени родства с Императором. Командующий Космическим флотом (как, скажем, и Сухопутными войсками) должен был, прежде всего, быть хорошим политиком. Уметь слушать и видеть, что твориться при дворе, уметь обходить подводные рифы дворцовых интриг.
Старый служака Лев Прозоров был плохим политиком и никудышным интриганом.
Часто он бывал по-офицерски честен, по-солдатски упрям. Если был уверен в своей правоте, шел до конца…
Из-за этих своих качеств приобрел немало влиятельных недоброжелателей среди гибкоспинных лизоблюдов, коими во множестве заполнены любые коридоры власти, особенно во времена больших перемен, когда наверх всплывает всякая пена.
Многим его негибкость была не по душе. Но пока шла война, недостатки адмирала с лихвой компенсировались его достоинствами.