Черная книга смерти
Шрифт:
После скотины его внимания потребовал зуб пожилой женщины, а потом — сломанная во время бури рука одного из рыбаков. Свенсон понимал, что тем самым он смягчает подозрения местных — слишком необычным было появление путников в деревне, слишком зловеще выглядел Кардинал Чань: деревенские ясно дали понять, что не хотят видеть его у себя. Но у доктора не оставалось времени на Элоизу, а когда он освобождался — краткие встречи на кухне или на веранде, во время которых Свенсону хотелось пригласить ее на прогулку по берегу, — та неожиданно оказывалась занятой.
За ужином они должны
— Сочувствую вам, доктор, — сказал Чань.
— А в чем дело? — спросила Элоиза, ставя на стол три кружки.
— Головная боль, — улыбнулся Чань. — Отсутствие табака — мучительное испытание…
— Ах, это… — протянула Элоиза. — Не лучшая привычка.
— Табак обостряет мышление, — тихим голосом сказал доктор.
— И желтит зубы, — тут же нашлась Элоиза.
Появилась Лина с дымящейся кастрюлей супа. Как обычно, в нем обнаружились картошка, рыба, сметана и маринованный лук. Чань заявил, что супа есть не может, потому что до обеда нахватался всего понемногу. Хлеб, по крайней мере, был свежим. Свенсон вдруг задался вопросом: а пекла ли когда-нибудь хлеб Элоиза? Его кузина Коринна пекла. Конечно, хлеб вполне могли печь и слуги, просто Коринне это нравилось: она говорила, смеясь, что сельская женщина должна уметь работать руками. Коринна… умершая от кровавой лихорадки, пока Свенсон был в море. Доктор попытался вспомнить, какой хлеб она пекла, но в памяти всплыли только белые от муки пальцы и довольная улыбка на губах.
— Сордж может достать табак, — сказала Лина, не обращаясь ни к кому в особенности.
— Да неужели?! — срывающимся голосом проговорил Свенсон.
— Рыбаки его жуют. Но и курят тоже. Поговорите с Сорджем.
Лина пробежала глазами по столу — все ли, что нужно, она сделала. Резкий кивок Элоизе — да, все, — и Лина удалилась в комнату. Как только дверь за ней закрылась, Свенсон пододвинул стул для Элоизы, помогая ей усесться поудобнее. Потом он сел на свое место, но тут же вскочил опять, чтобы налить чай.
— Ну, похоже, вы спасены, — язвительно сказала Элоиза.
— Благодарение святому дурных привычек, — усмехнулся Свенсон.
Они молчали, разливая суп и передавая хлеб — каждый руками отрывал себе кусок.
— Как мисс Темпл? — спросил Чань.
— Все так же.
Свенсон обмакнул ломоть хлеба в суп и откусил намокшую часть.
— Ей снятся сны, — сообщила Элоиза.
Чань поднял на нее глаза.
—
Элоиза покачала головой.
— Не уверена. Мы с ней почти не успели поговорить в Харшморте, я вовсе не знаю ее, но у нее твердый характер. Такая молоденькая — и такая целеустремленная…
Она подняла глаза и увидела, что мужчины внимательно смотрят на нее.
— Я ее ничуть не осуждаю, — сказала Элоиза. — Но знаете ли вы, что она заглядывала в книгу? В стеклянную книгу?
— Я — нет, — ответил Свенсон. — А вы уверены?
— Она ничего такого не говорила, — пробормотал Чань.
— Да у нее и времени не было, — заметил Свенсон. — А вам что она сказала?
— Только то, что заглядывала туда. И вообще завела об этом речь лишь для того, чтобы меня успокоить. Но книга, в которую смотрела я, была пуста — она сама смотрела в меня, хотя со стороны это кажется безумием…
— То же самое я видел в Харшморте, — вставил Чань. — Слава богу, что вы сохранили разум, миссис Дуджонг.
— Это едва не убило ее, — взволнованно сказал Свенсон.
— Дело в том, что моя стеклянная книга была пуста, — заметила Элоиза. — Она забирала воспоминания. А мисс Темпл смотрела в заполненную книгу.
Свенсон отложил ложку.
— Господи боже мой! Целая книга — а не случайные обрывки, запечатленные на куске стекла. Да ведь тут можно прожить не одну чужую жизнь… господи, эти воспоминания станут для человека наравне с его собственными. Целая книга… да еще вопрос, что там в ней… учитывая развращенные вкусы графа… — Доктор замолчал.
— А потому остается лишь догадываться, какие сны она видит, — вполголоса сказала Элоиза.
Свенсон посмотрел через стол на Чаня — тот хранил молчание, — потом перевел взгляд на Элоизу. Ее рука с кружкой дрожала. Женщина заметила его взгляд, снова улыбнулась на мгновение и поставила кружку.
— Никак не могу уснуть, — пожаловалась она. — Наверное, тут, на севере, слишком светлые ночи.
В комнате мисс Темпл горела единственная свеча, стоявшая в тарелке. Свенсон сел на кровать, поднес свечу поближе, чтобы лучше видеть больную, пощупал пульс у нее на горле, ощутил жар, идущий от потной кожи. Сердце девушки беспокойно и учащенно колотилось. Неужели больше ничего нельзя сделать? Доктор встал, открыл дверь и чуть не столкнулся с Элоизой, которая несла таз с водой и новые полотенца, висевшие на ее руке.
— Я думала, вы ушли с Сорджем, — сказала она.
— Совсем нет. Я заварил еще травы, скоро будет готово. Минутку.
Когда он вернулся с новым чайником заварки, Элоиза была по другую сторону кровати, обтирая мисс Темпл. Доктор размешал отвар и налил его в фарфоровую чашечку, чтобы охладить. Он отметил чувственную уверенность пальцев Элоизы — та осторожно согнула ногу больной в колене и принялась обтирать ее снизу влажной тряпицей; капельки воды бежали по бледному бедру в тень межножья. Элоиза намочила полотенце еще раз и осторожно пробралась под рубашку — Свенсон демонстративно отвернулся — между ног мисс Темпл. Рука ее под тканью совершала легкие движения взад-вперед и наконец вынырнула. Элоиза окунула полотенце в таз и отжала его.