Черная книга
Шрифт:
Ребус улыбнулся в глубине души. Он подобрался не ближе, чем к Аляске… разве что наткнулся на что-то такое, даже не поняв этого. Нужно обдумать все заново, до последней детали. Но на это потребуется время — время, которое Уотсон, не мудрствуя лукаво, наверняка предложит ему.
И потому, войдя в кабинет старшего суперинтенданта, Ребус своим независимым видом удивил даже Уотсона.
— Джон, — и Уотсон жестом пригласил Ребуса сесть, — как это получается, что у тебя всегда какая-нибудь гадость в загашнике?
— Просто я знаю волшебное слово, сэр, — объяснил Ребус.
— И что же это за слово?
Ребус удивленно посмотрел на Уотсона: неужели тот не знает?
— Абракадабра,
— Джон, — сказал Уотсон, — я тебя временно освобождаю от работы.
— Спасибо, сэр, — отозвался Ребус.
Этот вечер он провел в поисках Дика Торренса, даже в Южный Куинсферри съездил — самая заблудшая надежда этого заблудшего вечера. Дику, вероятно, немало заплатили, чтобы он убрался из города. Может быть, он теперь в Западном полушарии. Но, с другой стороны, они могли заткнуть ему рот навсегда каким-нибудь более надежным способом.
«Да, хорошим дружком ты оказался», — не раз бормотал себе под нос Ребус. И чтобы уж завершить круг, он направился в свой любимый массажный салон. Он, казалось, всегда был единственным посетителем, а потому не мог понять, как Железный Трамбовщик зарабатывает деньги. Но теперь Ребус, конечно, знал: Железный Трамбовщик выезжает и на дом. Всегда находились люди достаточно богатые… или имевшие репутацию.
— И давно вы туда ходите? — спросил Ребус.
Распростершись на столе, он чувствовал, что Железный Трамбовщик может с виртуозной легкостью сломать ему шею или спину. Но думал, что тот этого не сделает. Он надеялся, что чутье хотя бы в этом его не подведет.
— Всего месяца два. Кто-то в клубе здоровья сказал его жене обо мне.
— Вы ее знаете?
— Не то чтобы знаю. Она считает, что я грубоват.
— Забавно услышать такое мнение от жены Большого Джера.
— Значит, он мерзавец?
— Как это вы догадались?
— Вы забыли, что я приехал сюда совсем недавно.
Верно, Ребус забыл, что Железный Трамбовщик родом из Северного Лондона. Будучи в настроении, он рассказывал замечательные истории об этом городе.
— Вы мне о нем ничего не хотите рассказать? — отважился Ребус, хотя и чувствовал на своей шее мощные руки.
— Да и рассказывать-то нечего, — ответил Железный Трамбовщик. — Молчание — золото, инспектор.
— Что-то его слишком много стало. Вы кого-нибудь видели в его доме?
— Только его жену и водителя.
— Водителя? Вы имеете в виду этого громилу с хрящевым наростом на левом ухе?
— Этим и объясняется стрижка, — задумчиво произнес Железный Трамбовщик.
— Мало что другое могло бы ее объяснить.
Когда Железный Трамбовщик закончил с ним, Ребус вернулся в свою квартиру. Майкл смотрел какой-то поздний фильм, и мерцание экрана высвечивало его увлеченное лицо. Ребус подошел к телевизору и выключил его. Майкл продолжал не мигая смотреть на экран. В его руке застыла чашка холодного чая. Ребус осторожно высвободил чашку из пальцев.
— Мики, — начал он, — мне нужно с кем-нибудь поговорить.
Мики моргнул и посмотрел на Ребуса.
— Ты всегда можешь поговорить со мной, — сказал Майкл. — Ты это знаешь.
— Знаю, — подтвердил Ребус. — У нас теперь появилось еще кое-что общее.
— И что это?
Ребус сел.
— Нас с тобой обоих подвесили над бездной.
25
Старший суперинтендант Уотсон боялся этих субботних утр, когда жена тащила его с собой по магазинам. Жуткие часы в универмагах и магазинах одежды, не говоря уже о супермаркетах, где он становился подопытным кроликом, на котором испытывалось то новейшее малайзийское кушанье, разогреваемое
Но в это утро у него был предлог не ехать с женой — работа. Он всегда старался обзавестись благовидным предлогом: то ему надо было срочно ехать на Сент-Леонардс, то у него была с собой куча работы, и он уединялся в кабинете — слушал «Радио Шотландии» и читал газету, и дом вокруг него был погружен в тишину. Раздался раздражающий звонок телефона, и он вдруг вспомнил, что именно этого звонка и ждет. Звонили из управления на Феттс, где делали баллистическую экспертизу. Переговорив, он нашел в своем справочнике нужный номер и позвонил сам.
— Утром в понедельник жду тебя в моем кабинете для официального допроса, — сказал Уотсон Ребусу.
— Из чего я делаю вывод, — рассудил Ребус, — что лафа закончилась.
— Будет тебе лафа с фанфарами.
— Тогда уж лучше «Лавверс» [66] , сэр, фанфар не надо. Так, значит, пули совпали?
— Да.
— Вы знали, что совпадут, — сказал Ребус. — Я тоже.
— Все это ставит нас всех в неловкое положение, Джон.
— Так оно и было задумано.
66
«Luvvers» — шотландская рок-группа.
— И тебя и меня.
— При всем уважении, сэр, я думал не о вас…
Проснувшись тем утром, Шивон Кларк бросила взгляд на часы — и мигом вскочила с кровати. Господи боже, было уже почти девять! Она открыла кран в ванной и принялась искать чистое нижнее белье, когда до нее дошло: выходной! Спешить некуда. Наоборот, можно расслабиться. В эти выходные, и только в эти, вместо прежней команды дежурила новая, и в задачу Шивон Кларк входило только проверить, есть ли какие-либо признаки жизни в офисе Дугари. По данным Торговых стандартов, в выходные Дугари не работал. Но нужно было убедиться в этом, а команда операции «Толстосумы» получила сменщиков, которые и приглядывали за офисом. Если ничего не случится, то на следующие выходные наблюдение планировалось снять. Дугари, к счастью, был консервативен в своих привычках, и Шивон редко приходилось задерживаться на посту наблюдения после половины шестого — чаще они уходили даже раньше. Это вполне устраивало Шивон, поскольку ей в рабочее время пару раз даже удалось съездить на игру в Данди.
Еще одну поездку она запланировала на сегодняшнее утро, но еще час или около того могла оставаться в Эдинбурге — времени хватало. И она наверняка успеет вернуться домой до начала игры «Хибов».
Можно было выпить кофе. В гостиной у нее царил кавардак, но ее это не волновало. Для домашней работы она обычно отводила воскресные утра. Вот в чем состояла прелесть жизни в одиночестве: ты была единственной причиной всего этого домашнего хаоса. Никто тебе не делал замечаний, никому это не мешало. Пакеты от чипсов, коробки от пиццы, бутылки с вином, опорожненные на три четверти, старые газеты и журналы, упаковки от компакт-дисков, одежда, распечатанная и нераспечатанная почта, тарелки, столовые приборы, все имеющиеся в доме кружки — все это можно было найти в гостиной размером четырнадцать на двенадцать футов. Где-то под всем этим хламом потерялся диван и беспроводной телефон.