Черная луна
Шрифт:
На длинной каменной стене сейчас трудились пятеро строителей. Мастера, тихо переговариваясь, работали сноровисто и чисто, клали новый материал в местах старой разрушенной кладки. Мужики бывалые, не трусливого десятка, верующие, в том не было сомнений.
– Без веры нам на колокольню нельзя, – говорил ему один из каменщиков. Впрочем, в этой бригаде каждый владел всеми видами строительных работ – там ветры такие гуляют, что только на одном божьем слове и держишься.
Мужики из строительной бригады на его вопросы отвечали скупо, больше рассуждали ни о чем. В целом их рассуждения Борис истолковал так: темные силы отчаянно сопротивляются возведению храмов и мстят всеми средствами. Кого-то доводят до преступления, кого-то – до самоубийства. Мутят воду черти, в общем.
Борис носил в себе это нераскрытое убийство, как занозу. Спрашивал всех подряд, что об этом думают. Так, на всякий случай. Без надежды, что что-то нащупает. Скорее, из любопытства.
«Не может быть такого, чтобы никто ничего не знал, – сказал себе следователь и зашагал к воротам, обдумывая на ходу, не заехать ли к знакомому краеведу. – Как она сказала? “Пламень…” Что она имела в виду, интересно?»
За воротами Бориса буквально поймали за рукав.
– Вы ведь следователь? – защебетала девчонка в юбчонке, на длинных тощих ногах. – Нам только два слова, а?
– Без комментариев! – отмахнулся жестом звезды следователь и прошел дальше, не останавливаясь под прицелом телекамеры.
Хорошо, что у монастыря теперь появился договор на охрану с ЧОПом.
– А! – девчонка скорчила ему вслед рожицу. – Зазнались ва-аще тут. Прут мимо, как будто каждый день к ним московские каналы приезжают. Что я редактору скажу?
Оператор, высокий парень в джинсах и бейсболке, посмотрел на нее с сожалением:
– Пошли хоть картинок наснимаем, стажерка! Не умеешь людей уговаривать.
– А что я перед ним – плясать должна, что ли? – разозлилась та.
– Надо для дела – приходится и поплясать. Я бы на твоем месте не налетал на людей, как чокнутый, а был похитрее. Ты ж видишь, следак молодой, так построй ему глазки, сначала так поговори, а потом уж с микрофоном лезь. Я б его хоть со стороны с тобой поснимал. А так – будут у тебя вместо синхронов одни пейзажи.
– Хватит болтать. Пошли стенд-ап запишем.
Борис, садясь в машину, оглянулся. Журналистка у опоясывающей монастырскую территорию стены, которую рабочие латали новым кирпичом, что-то говорила, обращаясь в камеру и показывая рукой себе за спину.
Видимо, она сбилась, поскольку с досадой мотнула головой, сделала недовольную мину, а потом вновь встала в прежнюю позу. Но лицо ее, как она ни старалась держаться солидно, выражало ребяческий испуг и напряжение. Оператор не выдержал, подошел к ней и, взяв за подбородок, изменил ракурс. Съемка продолжилась.
– Дети, – усмехнулся следователь.
Он поднял глаза чуть выше. Каменщики были заняты своим делом. Стена мало-помалу росла…
Что-то сегодня зацепило следователя в разговоре с настоятельницей. А вот что? Девчонка сбила с мысли.
Борис доверял своей интуиции, он знал: рано или поздно все преступления раскрываются, а если что-то держит на себе внимание, то это значит, что подсознание уловило некую деталь, пока еще недоступную сознанию. Интуиция – хорошее подспорье для логики. Именно интуиция подскажет, кто, как и почему совершил преступление, которое, на первый взгляд, не имеет абсолютно никакого смысла.
Следователь еще раз посмотрел на оператора с девчонкой, на каменщиков… Затем сел в машину, завел двигатель и выехал на дорогу, ведущую в город.
Глава 9
– Да пустите же меня, я его врач! – крикнула Нина охраннику, когда тот преградил ей путь.
– Это врач лучшего голкипера нашей сборной, она была с ним, пустите. У него нос разбит, – проявил великодушие премьер-министр, показывая на Нину из-за своих телохранителей.
Англичанин посмотрел на премьера с видимым одобрением.
– Ревность, любовь и кровь, – дипломатично пояснил премьер англичанину, тот кивнул и белозубо улыбнулся. – А камень сейчас вернут. Приняты все меры предосторожности. У нас отличная система безопасности…
Толмач перевел. Англичанин, все так же улыбаясь, пристально смотрел на Нину.
Охрана расступилась, врач помчалась за голкипером.
– Нужна холодная вода, – заявила Нина, поравнявшись с футболистом и его провожатыми.
Андрея вывели в мужской туалет. Охранники потеряли к нему интерес – в зале сейчас происходили куда более важные вещи, чем хлещущая из носа футбольной звезды кровь.
Нина и парень остались одни.
– Умойтесь! – скомандовала она.
В сумочке Нина всегда носила бинт и пластырь – старая привычка. Схватилась за сумку, удивилась своей безалаберности: замок был открыт. Нашарила рукой на днище косметичку – она не выносила разбросанного дамского хлама – и кошелек. Успокоилась. Нашла бинт, вытащила его, разорвала упаковку, намочила холодной водой и приложила к страшно опухшему носу Андрея.
Андрей чему-то беззвучно смеялся.
– Вы просто дикарь! Что вы наделали! Полюбуйтесь теперь на себя! – выговаривала она парню, меняя примочки на его носу и вытирая кровь.
– Давай убираться отсюда, – вдруг заявил он, – я не смогу сидеть за рулем.
– Мы на «ты» не переходили.
– Какая ж вы агрессивная, Нина Кирилловна! – усмехнулся парень и тут же скорчился от боли.
– Тренер вас убьет! – бросила ему врач и вызвала по сотовому «скорую».
Через пять минут Нина и Андрей стояли у выхода из выставочного центра. Транспорт запрудил улицу: репортеры постарались – их звонки собрали огромное количество журналистов и просто зевак. Машина скорой медицинской помощи уже ждала внизу, Нина видела ее в окно. Но пройти к ней не было никакой возможности.