Черная метка
Шрифт:
– Я тоже, – поддакнул Чак.
Меня тошнило от его лизоблюдства.
– Что случилось дальше?
Раффин тяжело вздохнул. Он стал очень заинтересованно наблюдать за несущимися на нас машинами и дорожными рабочими, копошащимися у куч асфальта. Казалось, этот участок шоссе около Питерсберга постоянно ремонтировали, начиная с Гражданской войны.
– Она была не в форме, если вы понимаете, о чем я говорю, – возобновил он свой чрезмерно откровенный рассказ. – Она... Ну, на ней был деловой костюм, но, по-моему, без лифчика, иначе блузка... она казалась
– Пыталась ли Брей соблазнить тебя или делать какие-нибудь предложения, если не считать того, как она была одета? – спросила я.
– Нет, но было похоже, она надеется, что я первый проявлю инициативу. Теперь я понимаю, почему она так вела себя. Она не совершала никаких действий, но и не допускала, чтобы это начал я. Это был еще один способ контролировать меня. Когда она предложила еще пива, то достигла того, чего добивалась. Брей сказала, важно, чтобы я узнал о вас правду.
– В чем она заключается?
– Она заявила, что вы неуравновешенны. Все знают, что вы потеряли хватку – я повторяю дословно, – что вы почти банкрот, так как вы компульсивная личность с маниакальным пристрастием к покупкам...
– Я компульсивная личность?
– Брей еще говорила о вашем доме и автомобиле.
– Что о моем доме? – спросила я, сознавая, что Раффин, среди прочего, знал и о доме, и об автомобиле.
– Не помню, – ответил он. – Но самое худшее, наверное, то, как она говорила о вашей работе. Что вы разваливаете дела и детективы жалуются за исключением Марино. Он покрывает вас, поэтому ей в конце концов придется что-то с ним делать.
– И она это сделала, – заметила я абсолютно бесстрастно.
– Нужно ли продолжать? Не хочу повторять все, что она о вас говорила!
– Чак, хочешь получить возможность начать все сначала?
– Господи, если бы я только смог! – воскликнул он, будто искренне.
– Тогда расскажи мне правду. Всю правду. Встань на верную дорогу, чтобы не беспокоиться о будущем, – подбодрила я.
Я знала, что этот ублюдок предаст любого, если это будет в его интересах.
– Она призналась, что ее перевели сюда, поскольку шеф полиции, мэр и городской совет хотят от вас избавиться, но не знают как, – продолжил Раффин таким тоном, словно эти слова причиняли ему боль. – Они не могут вас уволить, поскольку вы работаете не на город, поэтому сместить вас может только губернатор. Брей объяснила, это похоже на ситуацию, когда нанимают городского управляющего, чтобы снять продажного шефа полиции. Это было поразительно. Она говорила так убедительно, что я почти поверил. Потом – и я этого никогда не забуду – она встала с кресла и села рядом. Посмотрела мне в глаза.
Сказала: "Чак, твоя начальница испортит тебе жизнь, ты это понимаешь? Она разрушит карьеру всех, кто ее окружает, особенно твою". Я спросил, почему именно мою, и она ответила: "Потому что ты для нее – никто. Такие люди, как она, могут вести себя прилично, но в глубине души считают себя Господом Богом и презирают быдло". Брей спросила, знаю ли я, что такое "быдло", и я сознался, что не знаю. Она объяснила – так называют скот. Ну, это меня разозлило.
– Не сомневаюсь. Я никогда не обращалась ни с тобой, ни с любым другим человеком как со скотом.
– Знаю. Я знаю! Я подумал: некоторое из того, что она рассказала, правда, но многое – ложь. Поэтому начал работать на нее. Вначале мелкие услуги. И с каждой подлостью мне было легче совершить следующую. Как будто увязал все глубже и глубже и уговаривал себя верить, что все мои поступки были оправданы и даже правильны. Может быть, для того, чтобы по ночам меня не мучила совесть. Она хотела от меня все большего: например, перехватывать электронную почту, – только стала передавать эти задания через Андерсон. Брей слишком хитрая, чтобы ее поймать.
– Что еще она хотела?
– Избавиться от пули, и я уронил ее в канализацию. Это достаточно серьезно.
– Да, – согласилась я, пытаясь скрыть презрение, которое испытывала к нему.
– Я догадывался, она замышляет что-то серьезное, когда получил сообщение по пейджеру с приказом встретить ее у "Бакхеда" вчера вечером. Она просила не говорить никому ни слова и не отправлять ей ответ, если только не возникнет какая-нибудь проблема. Просто показаться на том месте. И все. К этому времени я был до смерти напуган, – признался он, и я этому охотно поверила. – Понимаете, я попался на крючок. Заглотил наживку и попался. Поэтому боялся того, о чем она может попросить меня в следующий раз.
– Чего же, например?
Он замолчал. Передо мной резко повернул грузовик, и я нажала на тормоза. Бульдозеры сгребали землю в дамбу, кругом висела пыль.
– Развалить дело "человека из контейнера". Я понимал, что все идет к этому. Она собиралась приказать мне уничтожить какую-нибудь улику, чтобы создать крупные неприятности и покончить с вами. А что может быть лучше дела, в котором задействован Интерпол и все такое? В котором заинтересованы все?
– Ты сделал что-нибудь для этого, Чак?
– Нет, ничего.
– Ты уничтожал улики в других делах?
– Никаких, кроме пули.
– Ты понимаешь, что совершил уголовное преступление, уничтожив улику? Понимаешь, что из-за Брей можешь сесть в тюрьму и она, вероятно, этого и добивается, надеясь устранить тебя с дороги после того, как разделается со мной?
– Я не верю, что она способна на это.
Для Брей Раффин был никем – простым лакеем, у которого не хватило ума избежать ловушки из-за чрезмерного самомнения и тщеславия.
– Ты уверен в этом? Уверен, что Брей не сделает тебя козлом отпущения?
Он заколебался.
– Это ты крадешь вещи в офисе? – напрямую спросила я.
– Они все лежат у меня. Брей хотела, чтобы я... чтобы все подумали, будто вы не можете руководить отделом. Вещи лежат у меня в коробке. Я собирался позже подкинуть ее в здание, чтобы все вещи вернулись к владельцам.
– Почему ты позволил ей получить такую власть над собой? Почему ты лжешь, крадешь и намеренно уничтожаешь улики?