Черная роза
Шрифт:
Появился переводчик — желтолицый левантинец. Он обращался к Мариам на разных языках и наконец что-то сказал по-гречески. Мариам начала ему радостно отвечать, потому что уже много месяцев находилась в языковой изоляции.
— Она говорит, — сказал переводчик собравшимся, — что она из Греции. Отец ее был англичанин-крестоносец. Сейчас она пытается добраться до Англии, где у нее муж англичанин.
Горожане были крайне разочарованы таким простым объяснением, не оставлявшим места для тайны.
— Она утверждает, что прибыла из Китая и странствует
Если бы купец по имени Поло был в этой компании, то вполне возможно, что это сообщение вызвало бы в его голове целый вихрь различных мыслей. Однако ни каких письменных свидетельств о том, что он там был, не было. Но это сообщение и так чрезвычайно взбудоражило присутствующих. Особенно оживились мужчины.
— Эта женщина с удивительными синими глазами кажется мне поразительной лгуньей, — заявил один из гостей. — Позвольте мне, господин Дандоло, сделать предложение. Чтобы наказать ее за выдумки, надо посадить ее на корабль, идущий в противоположном от Лондона направлении.
Похоже, что многим присутствующим была по душе эта идея. Но мрачный, проигравший пари купец, сидевший на противоположном от хозяина конце стола, был другого мнения. Он не сводил глаз с Мариам, как только она вошла в комнату.
— Должен признаться, что она очень привлекательна, сказал он. — Я благодарен победителю, который смог сделать ужин столь приятным. Женщина мне понравилась, и хочу сделать первую заявку на нее. Она должна некоторое время побыть в моем обществе, а потом можно будет отправить ее в Тунис, или в Черное море, или вообще к черту на кулички.
Господин Дандоло посмотрел на Джованни ди Флоренца, и у него созрела идея, которая шла вразрез с заявкой любвеобильного господина.
— Боюсь, что не смогу выполнить желание нашего друга, который больше интересуется глазами чужеземки, чем строительством судов в Венеции.
— Неужели наш славный победитель желает эту женщину сам?
Господин Дандоло покачал головой:
— Я не думаю о собственном наслаждении. Мне важна хорошая репутация торгового флота Венеции. Мы сегодня всего за один день спустили на воду прекрасное судно, и мне кажется, что все вы с удовольствием пошлете эту женщину на нашем судне в Марсель. Должен сказать, мои дорогие друзья, что вижу в подобном совпадении перст судьбы. Эта женщина принесет нам удачу, если мы пошлем ее в плавание на нашей галере! — Он обвел взглядом собравшихся и увидел, что с ним согласны все, кроме Джованни. — Эту женщину послала нам сама судьба, и она обязательно принесет нам удачу, а господину ди Флоренца придется отказаться от своего страстного желания.
Глава 16. СКОНДЕР-КЛАФ
Выпал глубокий снег, он на целый дюйм покрыл ров в Гер-ни. Старые кости донимали ревматические боли. Вилдеркин ковылял с палочкой, а старик Алфгар оставался в постели.
Но в бывшей солодовне было тепло и сухо. Листам бумаги, разложенным на рамках, требовалось тепло, поэтому в центре располагались
Уолтер остановился возле старика Свира Гилпина, который отвечал за состояние рамок.
— Прошло уже шесть, нет, семь месяцев, как я последний раз видел своего друга Тристрама Гриффена, — тихо сказал Уолтер. — Я о нем с тех пор ничего не слышал. Скажи мне, Гилпин, кто-нибудь о нем знает? Как у него дела?
Гил пин сделал вид, что занят работой.
— Нет, мастер, мне об этом ничего не известно.
— Гилпин, он должен хотя бы передать весточку отцу. Мне говорили, что ты часто навещаешь его старика.
Гилпин снял лист бумаги и поднес его к свету.
— Мастер, взгляните: она гладкая как стекло. Теперь монахам из аббатства не на что жаловаться.
Уолтер недовольно отвернулся от него и подошел к огромной емкости, куда погружали измельченное сырье. Высокий мужчина проверял температуру воды.
— Джек, ты что-нибудь слышал о Тристраме Гриффене? — спросил Уолтер.
Лицо Джека стало непроницаемым. Он продолжал пробовать температуру воды, потом мрачно пробурчал:
— Нет, ничего не слышал.
И так каждый раз. Казалось, что перед ним опускался занавес, стоило каким-то образом коснуться событий, последовавших за смертью графа Лессфорда. Тристрам с двумя друзьями исчез, и все решили, что они теперь с Хэрри у разбойников. Но это никак нельзя было точно узнать, и Уолтер напрасно пытался что-либо выяснить о своем друге.
Уолтер возвратился домой в мрачном настроении. Он понимал, что Трис не зря был так осторожен, но почему он за все это время не попытался с ним связаться? Жив ли он?
Уолтер отправился в комнату деда для ежедневных утренних переговоров. Хозяин Герни сильно страдал от ревматических болей и был плотно закутан покрывалом до самого горла. Время от времени лицо у него кривилось от боли.
— На прошлой неделе у нас понизились доходы, — резко сказал дед. — Мы изготовили на тридцать листов бумаги меньше, чем раньше. Этого не должно быть! Почему эти ленивые бездельники плохо работают? Уолтер, тебе следует быть с ними построже!
Уолтер объяснил, что помешала холодная погода.
— Мы не можем ждать от них хорошей работы, если они все толкутся в тесном помещении. Дед, настанет весна, и дела пойдут гораздо лучше. — Затем гордо добавил: — Качество бумаги значительно улучшилось.
Старик задавал ему множество вопросов. Можно ли повысить качество бумаги, не подмешивая туда клочков материи? Будут ли монахи платить прежнюю цену, если листы будут немного меньше, потому что следует делать листы покороче и поуже? Смог ли Джозеф продать бумагу купцам из Лондона? Может быть, Уолтер ошибся, решив, что Джозеф прекратит заниматься зерном и станет торговать для них бумагой?