Черная вдова. Ученица Аль Капоне
Шрифт:
– Очень благородно! А кто ж она, святая?
– Для меня – да, – произнес Олег.
– Ну, молись тогда своей святой! Начинай, Кореец!
Марина повалилась на землю, когда Кореец бейсбольной битой ударил Олега по шее, ломая позвонки, но ее поднял Гетман, молодой, но резвый пацан из розановских.
– Куда собралась? Еще только начали! – усмехнулся Мастиф.
Коваль из последних сил смотрела на человека, который за призрачное и сомнительное счастье обладать ею сейчас расплачивался собственной жизнью. Он уже не чувствовал сыплющихся со всех сторон ударов, просто не сводил с Марины глаз, но
Видимо, прав оказался Волк, заставивший хозяйку напиться вдрызг. Это помогло ей сохранить рассудок. Хотя почти месяц она отлежала в модной частной клинике неврозов, не разговаривая и глядя все время в одну точку на персиково-бежевой стене палаты. Приезжал Мастиф, струхнувший не на шутку, сидел возле безучастной ко всему любимицы, бормотал что-то. Но она не вслушивалась, не придавала значения его словам, ей было безразлично, о чем и о ком они.
Однажды он вдруг явился не один, а с Малышом, что вывело Марину из ступора, в котором она пребывала. Красивое лицо Егора выглядело озабоченным, глаза смотрели на нее с какой-то трогательной нежностью. Он взял ее руку в свои, прижался к ней губами, а потом бросил Мастифу:
– Выйди, мне надо поговорить с ней!
И старый лис подчинился.
Коваль совершенно не хотелось общаться. Да и о чем говорить с человеком, считающим ее подстилкой? Но Малыш, подсев поближе, начал нести какую-то чушь про то, как был неправ, как сожалеет, ну, и все такое из той же оперы.
– Прекратите, Егор Сергеевич, – попросила она, отняв руку. – Вы были вправе сказать то, что сказали. Зачем этот цирк? И уходите, мне неприятно, что я лежу перед вами в таком виде.
– Я понимаю, вы обижены на меня, Марина Викторовна. Я вел себя по-хамски. Но нам предстоит много общаться в связи с этим вашим проектом, хотелось бы восстановить нормальные отношения.
«Ну, конечно, отношения, а как же! Скажи уж честно, что надеешься еще не раз встретиться со мной в горизонтальной плоскости, и нечего тут Версаль разводить! Вот так прямо честно возьми и скажи: мол, Коваль, хочу трахнуть тебя, и все! А то распелся, как соловей – ах, отношения, ах, совместная работа, ах, был неправ! Идиотизм какой-то…»
Разумеется, весь этот монолог так и остался у Марины в голове, не став достоянием общественности. Но тут ее как током ударило: так вот он, способ отомстить Мастифу за Олега! Этот чертов проект, которым старикан просто бредит! И не придется Мастифу стоять на крыльце в день открытия и принимать поздравления, не будет у него такой возможности. Спасибо Малышу – это его появление в палате вернуло Коваль к жизни и дало ей новую цель.
Но, как ни жестоко это звучало, ее горе по поводу гибели Олега было все же не сравнимо с тем, что она пережила после смерти Федора… Непонятно, почему, но тогда казалось, что жизнь кончилась, а теперь в Марине что-то клокотало, переворачивалось, требуя выхода. Это «что-то» называется Месть…
Вечером же Коваль и ушла из клиники, несмотря на гневные вопли врачей. Все, нет времени разлеживаться. Мастиф был удивлен переменой в ее поведении: она ни словом не упрекнула его за смерть Олега, ни разу не заговорила
Марина с утроенной энергией взялась за контроль над проектом, торчала на объекте до ночи, изводя охрану. Малыш тоже приезжал, все намекал то на ужин, то на совместный обед, но она делала вид, что не понимает. Его глаза вспыхивали от ярости – не привык, видно, чтобы его обламывали, однако держался корректно. Самой же Коваль эти отказы давались едва ли не тяжелее, чем ему – она хотела его, как кошка, но пока было рано ставить его в известность об это факте. Развязался этот узел в августе, на ужине у Мастифа, куда старый лис пригласил всех, кто был связан с проектом «Веселый берег».
Марина специально опоздала на полчаса, чтобы позлить Мастифа – просто захотелось ей его позлить. Как обычно, кроме нее, женщин не было, поэтому ее появление в коротком черно-белом платье с глубоким декольте, недвусмысленно обтягивающем фигуру, вызвало небольшой переполох. Мастиф кивнул, приглашая сесть рядом, но Марина выбрала место напротив Малыша, обольстительно ему улыбнувшись.
– Как ваши дела, Егор Сергеевич?
– Уже лучше, ведь я, наконец, ужинаю с вами, пусть и не совсем так, как мне хотелось бы, – отозвался он. – Вы по-прежнему хороши, Марина Викторовна.
Ну, все, пора было начинать сводить потихоньку с ума Мастифа! Марина отхлебнула коньяк и оглядела собравшихся:
– Мастиф, а мне вдруг перестало нравиться название! – громко заявила она, воспользовавшись какой-то заминкой в разговоре.
– Предложи свое, – пожал плечами не ожидающий подлянки босс. Не думал он, что Коваль подслушала его разговор со Строгачем, в котором старый лис рассказал, как надул партнеров, сказав им, что пришлось выложить Малышу еще сто шестьдесят тысяч баксов сверху. Деньги он с остальных снял и спокойненько разделил с тем же Строгачем, думая, что Марина не в теме. Но, живя среди таких волков, поневоле научишься их штучкам!
– О, спасибо, дорогой босс, – промурлыкала она. – Как тебе «Весомые аргументы», например? А рядом с названием – точная копия моей обнаженной груди размером шесть на восемь? Вот уж отбою не будет от желающих попасть туда! Ведь у меня весомые аргументы – правда, Егор Сергеевич? Вы-то знаете это, как никто! Только одну женщину в мире трахнули за сто шестьдесят тысяч долларов, и эта женщина – я, могу гордиться!
Она закончила и опять отпила коньяк. Казалось, Мастифа хватит удар, такое у него было лицо. Малыш покраснел, отведя глаза, а остальные просто потрясенно молчали, переваривая ее слова. Босс очухался первым, вывел ее из-за стола:
– Дорогая, на минуточку! – уволок в кабинет и там отхлестал по лицу так, что после процедуры Марина могла конкурировать по румянцу с матрешками.
– Ах ты, сучка! Ты что же это позволяешь себе?! Откуда ты узнала об этих деньгах? Ты что опять возомнила о себе, дрянь? – он снова занес для удара руку, но Коваль перехватила ее:
– Если ты еще хоть раз ударишь меня, клянусь, я тебя убью! Запомни это.
Оттолкнув его, она насмешливо сказала:
– И расслабься, никто не понял ничего, сейчас все исправим – ты ж меня знаешь. Но больше не пробуй обойти меня в делах, сделать что-то за моей спиной – это мой проект!