Черная вдова
Шрифт:
Посылки присылай на имя Изольды Владимировны Листопадовой..."
Адресом медсестры в Нижнем Аянкуте и заканчивалось послание Жоголя-младшего. Без всяких "до свидания" и "прощай".
– Ну и попал парень в переплет, - сочувственно сказал Чикуров, складывая письмо, и тут же обратился к участковому.
– Да, знаете, надо найти соучастника ограбления церквей, о котором упоминает Михаил.
– Михаил? А откуда вы знаете имя?
– удивился Черемных.
Игорь Андреевич коротко рассказал, что отец парня под следствием.
–
– Как видите. И пока он в больнице, не следует ему говорить об этом. Все-таки отец. Лишняя травма...
Игорь Андреевич вдруг подумал, что нужно срочно позвонить в Москву своему коллеге из городской прокуратуры Огородникову, ведь тот хотел уже передавать дело Жоголя в суд. Нужно срочно информировать Василия Лукича о тех фактах, что сообщал сын Жоголя. Они наверняка заинтересуют следствие, в особенности Сигизмунд Христофорович.
– У вас есть еще что сообщить?
– спросил Чикуров.
– Есть. В октябре Астахов ездил в Южноморск.
– В октябре?
– встрепенулся Чикуров.
– Это точно?
– Сведения от членов его "копны"... Говорят, Астахов вообще каждый год нежится осенью на Черном море. И заодно любит там "карту заломать", как выражаются картежники... Вот, пожалуй, и все.
– Что же, приступим к допросу Листопадовой, - предложил Игорь Андреевич.
Однако Изольда Владимировна на вопросы отвечать отказывалась, плакала.
Оставив ее на попечение дружинников, Чикуров и Черемных вышли в другую комнату посоветоваться.
– Не получается допрос, - вздохнул Чикуров.
– Придется отложить до утра. Где у вас находятся задержанные?
– Здесь, - показал вокруг себя участковый.
– Диванчик, на окнах, как видите, решетки. Правда, не ахти какие, но я ведь сам за стенкой. Так что...
Последнее обстоятельство убедило Чикурова, и Листопадову было решено задержать.
Игорь Андреевич отправился ночевать к директору совхоза. Черемных, определив Листопадову в изолятор и заперев дверь на засов и на ключ, пошел к себе в пристройку. Она находилась с торца здания совхозной конторы и имела отдельный вход.
Раздевшись до трусов - армейская привычка, - Яков Гордеевич лег в постель и мгновенно заснул.
Сколько он спал, сказать трудно. Проснулся лейтенант от звона разбитого стекла.
В окошко лился лунный свет.
"Приснился мне звон или был наяву?" - заползла в душу тревога.
И вдруг снаружи послышался скрип снега.
Лейтенанта словно пружиной подбросило. Он вскочил с кровати, зажег свет и метнулся к окну. Но от яркой лампочки в комнате не было ничего видно на улице. Черемных щелкнул выключателем и приник к стеклу.
От здания дирекции совхоза в сторону леса торопливо удалялись три фигуры. В одной из них он узнал Листопадову.
Не раздумывая больше, Черемных сунул ноги в валенки, нахлобучил шапку, выхватил из кобуры пистолет, накинул на плечи тулуп и выбежал наружу. Мороз тут же схватил его в свои цепкие объятия, перехватил дыхание. Вокруг было светло от полной луны и искрящегося снега.
Оконная рама изолятора, вырванная, как говорится, с мясом и обнаружившая зияющую темную дыру, лежала на земле.
– Стой!
– крикнул Черемных, устремляясь за троицей.
– Стрелять буду!
Тулуп свалился с плеч, но Яков Гордеевич и не думал останавливаться, решив: черт с ним, легче будет догонять.
Беглецы не только не обратили никакого внимания на окрик участкового, но даже как будто прибавили ходу. Двое мужчин мчались впереди, Листопадова - чуть сзади.
"Уйдут!
– билось в голове.
– До тайги метров сто, не больше... А там растворятся, затеряются - не сыщешь!"
Лейтенант сделал на бегу предупредительный выстрел в воздух. И тут же со стороны беглецов раздался ответный.
Черемных снова пальнул вверх. Ему ответили незамедлительно.
После этого выстрела мужчины продолжали бежать, а Листопадова вдруг как-то странно заковыляла, будто споткнулась обо что-то. И вдруг рухнула в снег.
Яков Гордеевич подбежал к ней. Женщина лежала на боку, лицо ее заливала кровь.
Сзади под быстрыми шагами заскрипел снег, и раздался голос Чикурова:
– Что случилось, Яков Гордеевич?!
– Хотели освободить Листопадову!.. Вон они!
– показал на убегающих Черемных.
– Уйдут!..
На плечи лейтенанта опустилось чье-то пальто.
– В дом! Срочно!
– приказал следователь.
– И Листопадову туда же!..
Вместе с Игорем Андреевичем побежали догонять беглецов директор совхоза Востряков и Саяпин, который держал в руках свое допотопное, дедовских времен ружьишко.
Лейтенант поднял на руки недвижное тело.
Уже там, в своей пристройке, при электрическом свете он увидел: чуть выше переносицы Листопадовой зияла дырочка.
Черемных набрал номер райотдела внутренних дел и подробно доложил дежурному о происшествии. Только он положил трубку, как в комнату ввалились Чикуров, Востряков и Саяпин. Они привели с собой рослого мужчину. Тот со стоном опустился на стул, держась за бедро. Сквозь его пальцы сочилась кровь.
– Врача!
– сказал Игорь Андреевич.
Черемных позвонил в больницу, но там долго не брали трубку. На вопросительный взгляд следователя участковый сказал:
– Это Астахов... А третий?
Чикуров отрицательно мотнул головой, и лейтенант понял: сбежал. Тут ответил дежурный врач, и Черемных сказал ему, что нужна срочная медицинская помощь.
За Астаховым приехала машина.
Труп Листопадовой увезли в райцентр на вскрытие. Астахов был помещен в поселковую больницу, где находился под опекой работников милиции. Рана его была неопасной: пуля из саяпинской берданки пробила мягкую ткань, не задев кость. Когда врач дал добро на допрос, Чикуров решил провести его прямо в больничной палате.