Черная вдова

Мариковский Павел Иустинович

Осторожно лопаточкой я принялся вскрывать ход. Красная почва вся заполнена мелкими камешками, прочно сцементированными друг с другом. Досталась же кому-то тяжелая работа! Небольшая горка сантиметров через десять закончилась пещеркой. Там шевелился кто-то желтый и мохнатый. Как будто медведка! Но откуда ей быть здесь, в царстве зноя и сухости. Осторожно пинцетом я вытащил на свет обитателя норки. Да это фаланга! И в очень странной позе. Ноги ее задраны кверху над спиной. С них постепенно сходит чулочная старая кожица.

Пришлось засадить находку в большую пробирку. Интересно проследить, как фаланга будет дальше линять. Но пленница не смогла завершить начатое дело до конца и погибла в позе полной беспомощности с поднятыми кверху

ногами. Не зря фаланга копала такую просторную и хорошо защищенную норку. Линька в ее жизни была ответственным событием и должна была происходить в абсолютном покое.

Дерзкая фаланга

Фаланги удивительно дерзки и обладают безрассудной смелостью. Если фаланге при встрече с кем-нибудь: жуком или мышью, собакой, лошадью или даже верблюдом — почудился враг, она смело бросается в атаку. Смелость фаланги, ее отталкивающая, если не сказать, злобная внешность, действуют безотказно, и противник отступает или даже бросается в бегство. Фаланга же, воодушевленная своим подвигом, будет гнаться за преследуемым животным, продолжая демонстрировать свою неустрашимость. Я знаю случай, когда фаланга гонялась за обезумевшим от страха человеком, который случайно топнул возле нее ногой, желая прогнать.

В одну поездку я захватил с собой парочку белых мышей. Интересно было проверить, отразится ли на здоровье этого крошечного красноглазого создания укус фаланги. Ареной встречи, была выбрана стеклянная трехлитровая банка. Фаланга не заставила себя ждать и мгновенно без видимой причины напала на мышку, укусила ее за ухо, потом за нос. Миролюбиво настроенная мышка вначале не распознала, в чем дело, почесала ухо, помыла мордочку, приподнялась на задние ноги, обследуя свое новое помещение. Между тем фаланга была начеку и снова бросилась на мышку, крепко обхватила ее тело ногами и нанесла ей несколько укусов. Мышка и фаланга переплелись в один трепещущий клубок, и когда он распался, я увидел на брюшке фаланги большую прозрачную каплю крови. Досталось все же нахалке от мышки. Фаланга больше не стала нападать на свою противницу, оценила ее силу. После схватки фаланга осторожно взобралась по стеклянной стенке и выскочила наружу.

Видимо, в боевых схватках фаланга привычна к ранениям, во всяком случае, на следующий день на ее полном брюшке не осталось никаких следов.

Потом в ту же стеклянную банку я подбросил к фаланге крупного южнорусского тарантула. Доля секунды, и оба бросились друг на друга. Паук попытался схватить своего противника мощными хелицерами. Но молниеносный бросок опередил его намерения, зазубренные челюсти схватили паука посредине хелицер, оружие тарантула было нейтрализовано, и он оказался побежденным. Не медля ни секунды, фаланга принялась поедать содержимое груди своей добычи, потом принялась за ноги. Казалось, она не особенно торопилась, но ее челюсти работали безостановочно. Между ними появилась жидкость — своеобразная смазка. Через час от паука остались только кончики высосанных ног.

Голодная фаланга

Термометр в тени показывает тридцать семь градусов. При такой температуре песок накаляется до восьмидесяти градусов, на нем можно печь яйца, а ноги жжет через подошвы ботинок. К довершению всего безветренно.

Скорпионы, излюбленным укрытием для которых служили валежины, убрались из-под них в заблаговременно вырытые норки. И только одним фалангам жара, казалось, была нипочем. Они прятались под сухие стволы саксаула, лежащие на земле, в страшной жаре пережидали день, чтобы, как обычно, ночью носиться по пустыне в поисках добычи. Одной посчастливилось, она так наелась, что брюшко ее превратилось в овальный шар размером с грецкий орех. В таком положении трудно найти подходящую щелку, и разомлевшая от обжорства фаланга не стала себя утруждать поисками убежища и просто устроилась в тени.

Сейчас, в разгар самых жарких летних дней, появились маленькие фаланги, крошечные, не больше таракана-пруссака. Они невероятно быстры, и поймать их пинцетом не удается. Приходилось, пренебрегая страшной молвой, утверждающей за этими созданиями опасные свойства, ловить малышей рукою.

Фаланги постарше, размером с черного таракана, медлительней и степенней своих младших собратьев, из убежища выбираются неохотно, но пинцет, протянутый к ним, воспринимают как врага, быстро и угрожающе подскакивают к нему в расчете испугать противника. Совсем большие фаланги ведут себя независимо. Пощелкивая острыми, почти черными зазубренными челюстями и, подняв кверху мохнатые, покрытые золотистыми волосками ноги, всем своим видом показывают намерение драться и отстаивать свои права.

Я бросил в большую банку двух среднего размера фаланг и поразился неожиданной быстрой реакции той, у которой брюшко было тоньше. Она мгновенно, за какую-нибудь долю секунды, напала на свою соседку, ловко вцепилась челюстями в ее горло, если так можно назвать ту часть головы, которая расположена книзу под мощными челюстями и где расположен один из мощных нервных узлов. Маневр оказался ловким и расчетливым. Несчастная жертва не успела предпринять меры обороны и, поникшая, отдалась во власть своей победительницы. А та немедля энергично заработала челюстями, принявшись уплетать свою добычу, попеременно двигая вперед и назад правыми и левыми челюстями, как заведенным механизмом, быстро расправилась с головой, а затем с неменьшим усердием принялась и за брюшко. Вскоре от добычи остались только одни кончики ног, а брюшко удачливой фаланги заметно увеличилось в размерах.

Короткая и быстрая расправа, учиненная над своим соплеменником, поразила меня. Я не подозревал, что этот очень активный хищник может с таким рвением и ловкостью заниматься каннибализмом. Тогда, желая еще раз испытать свою пленницу, я подбросил ей такую же, но с полным животиком фалангу. Сейчас, думал я, обжора мгновенно разделается с моим приношением.

Но я ошибся, мой подарок остался без внимания. Не проявляя никакой враждебности, фаланги принялись бегать по просторной стеклянной банке в поисках выхода из заточения.

Неожиданный финал опыта меня обескуражил. Когда фалангу мучает голод, она способна съесть кого угодно, лишь бы добыча была по силам. А может быть, побежденная фаланга относилась к другому виду? Но я хорошо знал эту фалангу, называлась она галеодес каспиус и была самой распространенной. Впрочем, быть может, этот вид распадался на несколько совместно обитающих и враждующих между собою рас.

Мнимый самоубийца

Попробуйте в пустыне перевернуть несколько камней. Сколько под ними окажется разнообразных жителей! Большим скопищем спрятались на день уховертки. Очутившись на свету, они, совсем как скорпионы, замахали своими клещами и стали разбегаться в разные стороны. Гладкие мокрицы уползают тихо, стараясь ускользнуть в какую-нибудь щелочку. Жужелицы стремительно бросаются в заросли трав, угрожающе раскрыв свои острые челюсти. Спокойны жуки-медляки. Лишившись убежища, они некоторое время как бы раздумывают, потом нехотя плетутся искать новое пристанище. Но если побеспокоить такого медляка, то он не спеша поднимет как можно выше задний конец туловища, низко наклонившись вперед и приняв такую смешную позу обороны, надолго замрет. Серо-желтые, мохнатые, с голым брюшком фаланги, застыв на долю секунды в нерешительности, бросаются наутек, пощелкивая своими зазубренными челюстями.