Чернила и огонь

Нож

по самую рукоятку погрузился в живот Марселя Дюбуа прежде, чем тот успел спросить типа, возникшего на пороге его дома, кто он такой и какого черта там забыл.

Удар Стратоса был не агрессивным, но твердым. Прежде чем Дюбуа смог найти способ защититься от атаки, мужчина, выхватив оружие, нанес ему еще пару ударов в грудь и бок. Лезвие вошло в тело легко, словно олимпийский спортсмен, совершающий безупречный прыжок в воду безо всяких брызг.

Ну, почти без брызг.

Жизнь покинула тело Марселя Дюбуа в считанные секунды. Сначала его самозащита свелась к слабому мычанию, а потом – и вовсе к нулю. Обмякнув, словно тряпка, он повалился на пол, и Стратос зафиксировал его смерть, нанеся еще несколько ударов ножом. Убедившись, что тот перестал двигаться, он вытер лезвие кинжала об одежду Дюбуа, после чего убрал оружие. Затем, закрыв за собой дверь, он перешагнул через труп и направился в библиотеку.

Он был абсолютно уверен, что не столкнется здесь ни с кем из прислуги. Слуги Марселя Дюбуа вот уже пару лет как ушли в отпуск. Он не смог финансово пережить недавнюю рецессию, так что этот особняк на окраине Парижа хоть и выглядел помпезным и элегантным, превратился лишь в своего рода пантеон, из которого он наблюдал, как жизнь проходит мимо, подозревая, что хорошие времена больше никогда не наступят. Ему нужно привести в порядок свои дела, повторял он себе снова и снова, пока к нему не заявилась налоговая полиция и не сделала это за него.

Ну что ж, теперь ему не придется об этом беспокоиться.

Стратоса не так-то просто было впечатлить, но он вынужден был признать, что библиотека Дюбуа была по-настоящему изысканной. Дубовые стеллажи, пурпурный ковролин, кресло в стиле Людовика XVI… От этого помещения исходила торжественность. Оно было уютным, как берлога, но в то же время вызывало почтение, словно было музеем.

И самое главное – речь шла не только о красивой обертке. У Дюбуа была превосходная коллекция книг. Стратос отметил первое издание «Трактата о соколиной охоте» Шлегеля и Вульферхорста, прекрасно сохранившийся экземпляр южноамериканского издания «Ста лет одиночества» и том «Регентши» в великолепном переплете из черной кожи с синей отделкой. Похоже, издательство братьев Гальван?

Можно было бы сказать, что внешний вид библиотеки соответствовал ее содержанию, что происходило не так часто, как следовало бы. Стратос нередко бывал в роскошных и внушительных библиотеках, в которых хранился по большей части всякий мусор. Старые, не имеющие никакой ценности книги, дешевые репринты и безжалостно изуродованные тома. Коллекции, которые даже не оправдывали места, которое занимали, но которыми их обладатели хвастались так, словно владели самой Александрийской библиотекой.

Стратос заметил на одной из верхних полок «Общую биологию» Казановы Сиураны. Осторожно взяв книгу, он провел пальцами по переплету и названию, напечатанному золочеными буквами на корешке. Речь шла о первом издании, выпущенном в 1877 году. Форзацы и обрезы страниц тоже были золотыми.

«Общая биология» в свое время вызвала большой ажиотаж, и экземпляров этой книги осталось не так много. Стратос знал нескольких врачей, которые заплатили бы целое состояние за то, чтобы заполучить этот том, но Марсель Дюбуа страдал довольно распространенным среди библиофилов пороком: он предпочел бы умереть с голоду, чем расстаться с одной из своих драгоценных книг. Он никогда не продал бы этот экземпляр, даже если бы ему было нечем платить за отопление особняка. А учитывая, как там было холодно, это, видимо, уже какое-то время происходило.

Продолжив изучать библиотеку, Стратос обнаружил, что книги расставлены в порядке убывания: самые ценные из них занимали верхние ярусы, на высоте почти трех метров, а наименее редкие тома шли до самого низа, доходя до полки, расположенной прямо возле покрытого ковролином пола, из-за чего сильнее пылились и были подвержены воздействию насекомых. Ценность каждого экземпляра определяла его положение на стеллаже: классификация столь же безжалостная, сколь и практичная.

Стратосу стало интересно, сколько часов в день Дюбуа проводил в этой комнате, упорядочивая и переставляя книги из своей коллекции, и, так и не почувствовав себя полностью удовлетворенным, обрекая себя на то, чтобы превратиться в современного Сизифа.

Ему не потребовалось много времени, чтобы найти то, что он искал.

Библия Сончино, напечатанная в трех томах, наблюдала за ним с высоты, невозмутимая, словно своенравное божество, которое решило не вмешиваться в дела смертных. Она занимала привилегированное положение на одной из самых верхних, безопасных полок. Стратос не смог сдержать улыбку, вырвавшуюся из самой глубины души, и ощутил нервное покалывание в пальцах, дрожавших от неподдельного возбуждения.

Заполучив Библию, он убрал ее и приступил к делу.

Олег с опаской глядел через иллюминатор на невзрачный пейзаж берлинского аэропорта. Он не привык летать. Возможно, именно по этой причине он уже несколько дней нервничал, потерял аппетит и подолгу не мог уснуть, впрочем, сам он понимал, что это было не так.

Истинная причина беспокойства находилась сейчас у него в сумке, надежно завернутая в несколько слоев пузырчатой пленки. Это была не слишком ценная книга, по крайней мере, если говорить о деньгах. Ни один магазин подержанных вещей не предложил бы за нее больше нескольких евро.

Тем не менее с сентиментальной точки зрения этот экземпляр был настоящим сокровищем.

– Прошу прощения, сеньор. – Олег поднял глаза. Стюардесса выдавила сдержанную улыбку, каким, должно быть, обычно обучают в школах бортпроводников. – Будьте добры, положите, пожалуйста, сумку под сиденье.

Это «будьте добры» и ее улыбка абсолютно противоречили тому, каким сухим тоном, не требующим возражений, она произнесла этот приказ. Другими словами, если он не поторопится выполнить ее просьбу, то у него будут проблемы. На случай, если он что-то не понял, стюардесса указала на сумку, лежавшую у него на коленях. Обычный тканевый шоппер с изображением репортера Тинтина и его спутника Милу [1] .