Черно-белая война
Шрифт:
– Ты знаешь, в отличие от тебя, я считаю своим долгом во всем следовать закону.
– Ты считаешь своим долгом быть рабски покорной любому повелению своего патриарха и его сыновей? А верно говорят, будто Бомэйн давным-давно отошел от дел и всем заправляют его сыновья?
– Можешь думать обо мне как хочешь, ликвидатор. Мне плевать. Я считаю, что должна исполнить свой долг, и я его исполню. Я должна родить от тебя ребенка, и я его рожу. – Тайарна покосилась на Мэлокайна. – В конце концов, чего ты так ломаешься? Ведешь себя, будто пятнадцатилетняя девственница.
– Какое примитивное представление о мужчинах. Ты полагаешь, мужчинам все равно, с кем спать? Так откуда тогда такие терзания, стычки из-за женщин, муки ревности?
– Мешаешь все в одну кучу. Глупо. Это лишний раз доказывает, что я права – только для женщины в любви важны чувства. Для мужчин – только тело.
– Банальное утверждение. И, что самое главное, нисколько не соответствует действительности. У меня есть женщина, которую я люблю, и только с ней я хочу иметь детей.
– Это ты говоришь о Моргане Арман-Мортимер, не так ли? – Глаза Тайарны полыхнули огнем гнева. – И это ты говоришь мне, Блюстителю Закона? У тебя хватает наглости? Мало того, что ты живешь с собственной сестрой, так еще и говоришь мне об этом в лицо?
– Ой-ой-ой. Чья бы корова мычала!
– Я же не сплю с собственным братом!
– Я тоже не сплю с собственным братом. – Мэл заметил, как вспыхнула Тайарна. Улыбка на ее губах появилась против ее воли. – И с сестрой не сплю, что самое интересное. А ты не так чиста, Тайарна, как хочешь показаться. Ты же прекрасно понимаешь, что сейчас нарушаешь закон.
– Это во благо…
– Какая разница! Нарушаешь? Нарушаешь. А мы с Морганой, между прочим, женаты.
– Да ваш брак недействителен! Женитьба на столь близкой родственнице противоречит закону!
– Факт есть факт, его еще никто не отменял. Мы с ней в официально зарегистрированном браке. Все по кодексу, согласись.
Они помолчали. Потом Тайарна взяла лежавший на столике артефакт и сняла с Мэлокайна парализующее заклинание. Он тут же сел и прислонился спиной к стене, с наслаждением чувствуя, как судорога отпускает тело. На футляр с полным шприцем девушка положила защитное заклинание, так чтоб мужчина не смог смахнуть его на пол или схватить. Но ликвидатор даже не пытался. Он потер ладонями виски, потом – ноющие от судорог руки. Блок против использования магии, лежавший на нем, был уровня на два выше, чем необходимо, и браслеты на запястьях ощутимо давили.
– Мэл, – негромко произнесла девушка. Злобы в ее голосе больше не было.
Он поднял голову и посмотрел на нее.
– Мэл, почему ты так сопротивляешься? Ты сам говоришь, что не имеешь отношений с сестрой… У тебя нет детей. Если я рожу от тебя ребенка – что в этом плохого?
– Я люблю ее, понимаешь, – неожиданно сердечно ответил Мэлокайн. – Я ее люблю. Я не хочу ей ни с кем изменять.
– Твоя сестра, как я понимаю, страдает определенными психическими проблемами, иметь с тобой близких отношений не может. Ты утверждаешь, будто с тех пор, как женился, не спал ни с одной женщиной? Не изменял своей так называемой
– Во-первых, не «так называемой», а просто жене. А во-вторых, не психические, а психологические проблемы.
– Не будем придираться.
– Не будем. Я Моргане не изменял и не собираюсь изменять.
– Ладно, поверю. Допустим. Но что ты имеешь против ребенка?
– Ничего. Но ребенок – дело серьезное. Я считаю, что заводить ребенка как попало, не продумав, не с любимой женщиной – признак мужской незрелости. Перед своим ребенком надлежит нести полную ответственность, иметь хорошие отношения с его матерью, к примеру. Много что.
– Да. – Тайарна говорила медленно и с усилием. – Все так. Это правильно и достойно. Но есть необходимость, понимаешь? Есть такая необходимость. И твой долг перед Центром – выполнить требование Генетической программы.
– Прости, Тайарна, за такую циничность, но вряд ли кто-то здравомыслящий может себе представить, что ради блага Центра я, ликвидатор, обязательно должен вступить в интимные отношения с представительницей клана законников. Сомневаюсь я, что если между нами не произойдет полового акта, небо упадет на землю, или море затопит столицу.
– Не паясничай. Ты что, не понимаешь, о чем речь?
– Я-то понимаю. Но хотел тебя попросить, чтоб ты по возможности точнее выражала свою мысль. Клан Блюстителей Закона считает, что тот путь, который они выбрали, является наилучшим. Я с ними – то есть с вами – не согласен. Категорически. Я полагаю, что происходить все должно совсем иначе. Ты меня прости, конечно, но подобного рода насилие не кончится добром.
– Хватит. Эту дискуссию можно длить бесконечно. У меня нет ни желания, ни времени с тобой спорить. Я сказала тебе, что будет, если ты откажешься участвовать в программе. И предлагаю тебе сейчас пару минут подумать, решить, какой вариант для тебя предпочтителен. – Она помолчала. – Ну?
– Две минуты еще не прошли.
Мэлокайн встал с кушетки, покосившись на зловещий шприц, подошел к окну и посмотрел сквозь витую решетку. Окно выходило во двор, где среди зелени кустов, небольших декоративных деревцев и роскошных клумб с цветами копался молодой парень. По дорожке шла молодая женщина с ребенком, который все порывался кинуться в гущу зелени, по мать надежно держала его за руку. У поворота малыш раскапризничался, попытался лечь на землю, и женщина ловко подхватила его на руки.
Мэл смотрел на мать с сыном и думал о Моргане. О том, что раз Мортимеры захвачены черными, значит, и Моргана в беде. Может быть, в плену. А он торчит здесь, в метрополии клана законников, и от него требуют что-то совершенно абсурдное. Что может быть хуже? От страстного желания вырваться на свободу ликвидатор чуть не вцепился зубами в железо решетки. Но даже если бы удалось выскочить в окно, вряд ли он ушел бы далеко. Любая метрополия – это большая крепость.
Он вздохнул. Расстегнул несколько пуговиц куртки – у окна стало жарковато. Кондиционер работал на полную мощность, но он был расположен у кушетки, а в приоткрытую форточку струился горячий воздух.