Чернобуров: Новая жизнь
Шрифт:
— Ну, просто, поздороваться… — несмело улыбнулась служанка. — Я навела порядок в гостевой спальне на втором этаже. Там есть такое большое кожаное кресло, я его как следует вымыла… Хотите взглянуть?
— Прекрасно выглядишь, Ульяна, — оценил я ее вид. — Но сегодня у меня нет времени.
— Ну… может быть… я приду вечером, чтобы помочь вам перед сном?
— Вечером я уеду. Но буду рад, если ты оденешься так же завтра.
Поникшая было служанка просияла и поклонилась:
— Хорошо, господин. Как прикажете.
—
Эх, красавицы… Меня вполне хватает на обеих, на Аллу и Ульяну, но иногда приходится лавировать между ними. Впрочем, такие проблемы меня только радуют. В отличие от большинства других.
Я направился в кабинет. По дороге поступил звонок от Константина — он сказал, что договорился с журналистом и велел отправить за ним карету. В течение часа он должен был приехать в поместье.
Я дождался его в кабинете. Когда журналист зашел, то сразу мне не понравился: невысокий и тощий, похожий почему-то на хорька или подобного зверя. Его маленькие хитрые глазки стреляли по сторонам в поисках чего-нибудь интересного. Этот человек был охотником, а сенсации — его желанной добычей.
— Ваше сиятельство! Спасибо, что пригласили. Максим Кириллович Ласкин, — отрекомендовался тот и резко поклонился.
— Присаживайтесь, — я указал на стул и сложил руки перед собой. — Ласкин, да? У вас есть тотем?
— Ласка следит за моей семьей уже четыре поколения, ваше сиятельство, — уселся журналист. Говорил он быстро, почти тараторил.
— Необычно для простолюдина.
— Вообще, мой прадед был бароном. Но титул, увы, достался другой семейной ветви. Я не считаюсь дворянином, но к роду принадлежу. Ах, эти родственные хитросплетения! — улыбнулся Максим, вытащил из внутреннего кармана блокнот и авторучку. — Но давайте не обо мне, а о вас. Что послужило причиной резни в поместье Боровина?
— Резни? Слишком громкое слово, вам не кажется?
— Не кажется, — дерзко улыбнулся Ласкин, делая пометки в блокноте. — Подходящее словцо. Правда ли, что барон Боровин пытался изнасиловать вашу сестру? Поэтому вы поступили столь жестоко и велели своим солдатам надругаться над его женой?
— Что за бред вы несете? — нахмурился я. — Баронесса погибла под обстрелом, о чем я очень сожалею. Никакого надругательства не было. К моей сестре Боровин также не притрагивался. Не вздумайте очернить его память подобной ложью.
— Беспокоитесь о светлой памяти поверженного? — усмехнулся журналист. — Как необычно. Зачем же тогда вы велели сровнять с землей его поместье и убить всех жителей?
— Я не отдавал такого приказа. Уважаемый Ласкин, хватит задавать провокационные вопросы, не имеющие отношения к правде.
— Вы боитесь отвечать? Что вы скрываете, граф? Возможно, причиной мести барону Боровину послужила его связь с вашей матерью? А что насчет гибели вашего отца? Это как-то связано? — Максим выдавал вопросы один за другим, явно пытаясь вывести меня из себя.
— Я рассчитывал, что ко мне пришлют профессионала, — скривился я.
— Я правильно понимаю, что вы отказываетесь озвучить причину бойни в поместье Боровина? — Ласкин обвиняюще ткнул в мою сторону ручкой.
— Нет. Если вы закроете рот и послушаете, я вам все расскажу.
— Погодите, я хочу понять…
— Молчать, — приказал я. — Сейчас я расскажу свою версию событий, а вы не будете меня перебивать и все запишите. Потом — зададите уточняющие вопросы. Затем я просмотрю ваши заметки, а когда статья будет готова, то перед публикацией вы покажете материал моему помощнику. Все понятно?
— Со всем уважением, не учите меня работать, ваше сиятельство, — широко улыбнулся журналист. — Итак, что послужило причиной бойни?
Я вздохнул. От этого Ласкина у меня разболелась голова, впервые в новой жизни.
— Хорошо. Записывайте…
Я еще раз пересказал историю противостояния с Боровиным, начиная с «Красноярского извоза» и заканчивая прошедшей ночью. Ласкин всю дорогу пытался меня спровоцировать, задавал тонны гадких вопросов, намереваясь выдавить побольше грязи и крови из этой истории. Когда мы закончили, я чувствовал себя выжатым досуха.
— Учтите, что я не позволю опубликовать статью, которая запачкает репутацию семьи Чернобуровых, — сказал я.
— Мы же не работаем на вас, граф, — сказал Максим, убирая исписанный блокнот в карман. — У нас свободная газета! Конечно, вам пришлют материал на визирование, но запретить публикацию вы не в силах.
— Хорошо подумайте, прежде чем публиковать что-нибудь мутное.
— Это угроза? — Ласкин снова потянулся за блокнотом.
— Да. Это угроза. Если материал покажется мне оскорбительным, у вас будут большие проблемы.
— Какие? Возможно, вы прикажете вызвать меня на дуэль, как господина Стеблина? Или отправите гвардейцев атаковать мой дом ночью? Или попытаетесь убить меня, подстроив несчастный случай?
— Узнаете. Всего доброго, — я взглядом указал на дверь.
Не переставая улыбаться, журналист поклонился и вышел. Я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Бездна меня возьми… Не ожидал, что это окажется столь утомительно. Надо отдать должное Ласкину — он превосходно манипулирует информацией и может отыскать сенсацию там, где ее и в помине нет.
Посмотрим, как будет выглядеть статья. А сейчас — забыть про это и в гостиницу! Меня ждет Аллочка.
Как только я зашел в номер, навстречу мне грациозно выплыла сексуальная тигрица. Распущенные светлые волосы стекали по плечам и частично прикрывали обнаженную грудь. Черные кружевные трусики и чулки идеально дополняли горячий образ.
Алла жадно осматривала меня блестящими от возбуждения глазами. Будто в предвкушении, прикусила нижнюю губу и томно сказала:
— Я заждалась, ваше сиятельство…