Чернобыльская рокировка

Лабунский Станислав

Нет, пусть лучше командование секты своих мертвых героев оплакивает. У меня прямо под рукой СВД трофейная. Грудь болит, слезы из глаз. Противнику моему тоже не сладко. Повязка на ноге прямо на глазах темнеет, кровью пропитывается. Привычка патрон в ствол досылать у меня уже в крови, на уровне безусловных рефлексов. Пружине затворной нагрузка дополнительная, факт, зато шанс выжить лишний.

Поднял я винтовку левой рукой, направил в сторону подранка ствол и на спуск нажал. Автомат у него из рук вырвало и метров на пять в сторону отбросило. Он такой большой, автомат такой маленький, а попадаю с одного выстрела точно в железное оружие. Зато ему меня пока не убить. Можно попробовать вздохнуть.

Чтобы

мне жизнь медом не казалась, «монолитовец» стал рукой по поясу шарить. Шевелись, он пистолет достает, закричал внутренний голос. Ты прав, приятель. Взял винтовку двумя руками, приложил приклад к плечу, прицелился. Выстрел! Так, в автобус я попал. Это радует. А этот гад упорный уже кобуру расстегивает. Сейчас прольется чья-то кровь. Сейчас! Сейчас!! Ствол погнуло, что ли? Отбросил я винтовку в сторону и пошел к нему по изящной синусоиде. Водило меня в разные стороны, но нож в руке лежал плотно. Попробуй, увернись от этого. Он уже пистолет почти вытащил, когда ему острие клинка под челюсть на всю длину вошло. Повернул я лезвие в ране для надежности. И рухнул на землю рядом. Сейчас пятый придет и меня прикончит. Кажется, пришла пора сушить весла. Твердо я знаю не очень много, но то, что умирать надо с улыбкой — уверен. Достал из кармана лимонку, швырнул куда подальше. Рвануло не слабо. Пару секунд отыграл. Кто шел, сразу залег. Думает, кинут ли еще гранату. Стал с оружием разбираться и с организмом покалеченным. Последний раз мне так плохо было, когда нашу инкассаторскую машину в борт грузовым фургоном таранили. Сначала стало понятно, почему жив остался. Настырный «монолитовец» тоже оказался метким стрелком. Попал он точно в железную трубу гранатомета. Убил его наповал. Насквозь обе стенки прострелил. И для меня у бронебойной пули уже силы не хватило. Замечательно, что в стволе гранаты не было. Бросил РПГ-7 под ноги. Все, металлолом. Два килограмма груза лишнего в рюкзаке, гранаты для него. Выкинуть бы, да жалко. Сколько нес.

Винтовку снайперскую подобрал. Затвором щелкнул, отлично все. Перезарядил по новой. Патрон в стволе, семь в обойме. Как я промахнулся? Взял в руки, как давеча. Прицелился. Сообразил, наконец. Приложил я приклад к левому плечу, а цель искал правым глазом. Удивительно, что удалось в бок автобуса попасть! Прямо чудо из чудес.

Сижу тихо, настроение безмятежное, спокоен, как перед смертью. Суета этого мира покинула меня. Не хотелось боль терпеть, раскрыл аптечку привычно. Сколько я их извел и все на других. На людей и псов. А на себя в первый раз.

Вкатил два кубика обезболивающего и стимулятор вколол. Через минуту задышал ровно. Только ртом, в носу кровь запеклась. Сползал за «винторезом». Все цело, да приклад вдребезги. Не постреляешь. Вся моя огневая мощь винтовка с восьмью патронами. Неплохо для финиша. Начинал с одним ножом. Достигнут значительный прогресс. Долго мне тут их ждать? И затянул я вызов. Приходите ко мне, сухой траве нужна свежая кровь. Идите сюда, я убью вас нечестно, если смогу, и честно, если нельзя иначе. Издалека ответ еле слышный донесся. Мы идем мимо. И вопрос. Ты кто? И еще что-то. А связи нет, и Умника нет, некому перевести. С Плаксой мы чуть ли не мысли друг у друга читали. С Акеллой и Гердой почти так же. Исполнил, что знал хорошо. Призыв к большой охоте. Душевно выл, с чувством и злобно. Затихло все вокруг, притаилось. Знает Зона чернобыльских псов. Уважают нас здесь

А впереди стрельба, вопли и вой атакующий, до боли знакомый.

— Плакса, мама твоя Герда! Осторожней! Если ты позволишь себя убить, я из тебя чучело, мерзавца сделаю! — кричу, а сам ковыляю вперед потихоньку.

Восемь патронов совсем не пустяк в любом раскладе, да и нож у меня

цел.

Там же

Макс вел группу уверенно и без приключений. Дошли до скального среза, прижались к нему плотно и пошли вперед. С дороги доносились отзвуки боя.

— Братья анархисты «Монолит» на зуб пробуют, — предположил Кабан.

Макс презрительно усмехнулся. Он был здесь. Сумасшедшие, непредсказуемые наркоманы вымерли все подчистую буквально на днях, а Кэп рисковать так безрассудно не стал бы. Его задача — Барьер держать.

— Нет, — сказал он коротко.

— «Долг» в бой пошел? — спросил Крепыш.

Пожал Макс плечами, чего гадать. Вернутся, узнают. Пока им этот рейд по дороге на пользу. Хорошо идут, мощно. Гранатометы бьют, издалека слышно.

— Если бы не знал, что Леха Зомби в генералы вышел, решил, что он вернулся. Стремительно идут, вровень с нами, — оценил Фунтик. — Волк так тоже мог, но он погиб на Агропроме. И Клерк тоже. В принципе парни с заправки могли бы не хуже пройти. Правда, Плакса?

Пес утвердительно сложил уши пополам. Неправильный вожак Сотник брал его в руки, и небо становилось ближе, и противные твердые банки превращались в мягкое мясо. Он — родная стая. Фунтик тоже. Они встретились давно, еще щенками, и вместе играли в холодных пещерах. А потом началась война, и игры закончились. Плакса вырос, нашел подружку, а Фунтик таким и остался. Приходилось за ним присматривать.

Сотник, по глубокому убеждению пса, мог все. Да и Паша Васильев, Юнец, ныне офицер и слушатель академии штаба, недолго думал, перед тем как перестрелку устроить. Никто из Долины здесь бы не пропал. Не было там таких.

Вперед Александр Михайлович вышел, ему места знакомые пошли. Подошли к разрыву в сетке ограждения. Трупы старые лежат. Полегла здесь группа ученых. Ран нет, значит, выброс их достал.

Плакса вдруг голову к небу поднял, туч давно не видел, забыл, как выглядят, и завыл протяжно, вопросительно. Ответ сразу пришел. Молодые псы с места сорвались, метнулись вперед. Группа за ними. Снайпера на помосте Плакса в прыжке достал. До горла не допрыгнул, высоко, в колено вцепился. Нога отвалилась, кровь фонтаном. Принцесса у штабеля плит еще одного рвет, Плакса мечется, от очередей уходит, воет победно. Несталкер с Максом наемников стреляют как в тире, пока у тех все внимание на пса, Крепыш с Фунтиком на голос далекий бегут, Епископ с Кабаном на площадку перед дверью по лесенке вертикальной поднялись. Мастер руками в ствол вцепился, чтоб не тряслись. Долго он сюда шел.

— Открывай, — сказал дрогнувшим голосом напарнику.

Тот стал цифры на панели замка набирать, шифр все наизусть знали, выучили.

Псы в отрыв ушли, не видно в дымке тумана. Поворот на Припять просматривался, с легковушкой в центре радиоактивного пятна. Они еще дальше ушли.

Прошло десять секунд после набора, загорелась надпись зеленая.

«Доступ разрешен».

Медленно и бесшумно пошла вбок стальная дверь. Епископ дышать перестал.

Зона, Радар, Сотник

Только умирать раздумал, сразу разволновался. Сердце забилось с перебоями, пот струйкой по спине. За трубами крик раздался предсмертный и Плакса ко мне кинулся, с клыков кровь капает. Снес он меня на счет «ноль», сходу. Я уже о пятом стрелке из заслона не беспокоюсь. И кто впереди, точно знаю. Фунтик с Епископом. Им-то что здесь понадобилось? Это не важно. Сели мы с псом в обнимку, к нам девочка подходит. Мы ее с двух сторон прижимаем. Вместе навсегда. Хорошо. Обратно с ними пойду. Повезет, найду в лесу нечто странное, нет, так нет. Пока отсюда убираться надо. Мы еще не последнего «монолитовца» убили. Много их еще.