Черное безмолвие (сборник)

Глазков Юрий

ЗАПРАВКА

Сооружение висело далеко за Солнечной системой, на полдороге к Веге. Оно не имело рекламных огней. Это был скромный и неприметный шар, летящий в безмолвии, с причалами, стыковочными устройствами, антеннами.

Гарри набрел на него случайно и был счастлив своей находкой. Радар его обшарпанного корабля настойчиво показывал наличие метеорита прямо по курсу, и Гарри сделал все, чтобы избежать столкновения, но когда «метеорит» обозначился в иллюминаторе, Гарри ахнул и начал срочное торможение. Перед ним была идеальная гладкая сфера, блистающая в лучах света далеких и близких звезд.

Гарри мастерски приткнул свою старую калошу к шару, проник в него и осмотрелся. Небольшая стойка для раздачи, автомат с пищей, перекладина и ремни для фиксации.

Вот и все. Да еще масса клавиш. Назначение некоторых Гарри разгадал: одна заставляла наполняться банки жидкостями, другая выбрасывала пакеты с белой питательной массой, третья вызывала звучание необычной дребезжащей музыки, четвертая включала экран, на котором бегали фигурки, похожие на чертиков.

Но самое удивительное и радостное Гарри обнаружил в дальнем углу, за панелью с клавишами. Там был кран, открыв который, Гарри застонал от удовольствия. Он выпятил грудь и наполнил банку до самого клапана. Жгучая струя ударила в ждущее горло. Банка опустела в мгновение ока. Гарри перевел дыхание.

«И кто же придумал такую прелесть, гений да и только! Знать бы кто, я б ему памятник отлил из веговского серебра, чтобы все его приветствовали, как генерала, пролетая мимо. Это же надо так сообразить, на дальних путях — и на тебе… Такая выпивка».

Проснувшись, он долго соображал, где он и что с ним. Голова трещала, во рту было сухо.

«Дурная привычка — пить с утра», — подумал он и налил еще… Лишь одна необычность беспокоила его, как любого честного человека — он не находил кассы, чтобы расплатиться, и это его нервировало.

«Где же эта чертова касса, куда класть монеты? И сколько?» лихорадочно спрашивал он себя.

Гарри хлебнул еще. Мутные глаза различили скопление странных фигур у экрана. Он тряхнул головой. Чертики не пропали, а стали подпрыгивать, хрюкая от восторга Гарри оттолкнулся от стенки и, выставив вперед два пальца, изображая бабушкину «козу рогатую», ринулся к ближайшему из них:

— Дай-ка я тебя обниму, чертяка!

Черти исчезли.

В иллюминатор Гарри увидел отваливающий корабль странной конструкции.

«Чего они рванули?» — подумал Гарри.

…Срочный старт прошел успешно: к счастью, танки корабля успели закачать топливом почти наполовину. Корабль отошел от заправочной станции и на форсаже ринулся к звезде Зета.

«Крышка нашей заправке. Но кто они такие, если пьют ракетное топливо? И что только не встретишь в бесконечной Вселенной!» размышлял командир зетовского корабля.

РОБИНЗОН

Лам и без того был худ, а тут еще эта авария, лишившая его пищи, взятой со своей планеты и, главное, витаминов, в которых так нуждался его организм.

Выход на орбиту вокруг планеты был обычным, исследование поверхности тоже дело нехитрое — рядовая планета, да и только. Лам выбрал самое тихое место планеты — высокие горы, где встреча с людьми была маловероятной. А встреча с ними была нежелательна, так как Лам должен был скрытно изучить этот труднодоступный район для будущей базы на этой планете.

— И так много там болтают о наших прилетах, и что за народ, так и лезут на глаза, так и хочется им кому-то помочь, сколько раз говорил — не лезьте, не мешайте, сами, без вас разберутся, и так уж вас, пройдох, за богов принимают, молятся, задрав головы вверх, и думают черт знает чего, сложат руки и чего-то просят, просят, послушали бы, что они про богов говорят, обхохочешься: то им воды дай, то урожая, то сделай так, чтобы жена родила… А что там говорить, не суйтесь на глаза, и все тут! напутствовал перед каждым полетом Главный Командор.

Спуск прошел благополучно, горы были все ближе и ближе, и тут Лам совершил ошибку. Он увидел гнездо огромных птиц и заложил крутой вираж, чтобы сделать снимок. Но не справился с управлением и зацепился за вершину горы; что-то ярко вспыхнуло, где-то сзади его аппарата сильно тряхнуло, и внутри натруженно загудело.

«Аварийные мощности», — подумал Лам и понял, что беды не миновать. Он успел приткнуть аппарат к крутому склону, выпрыгнул из него, а аппарат, покачавшись, рухнул в пропасть, распадаясь на отдельные винтики, болтики, приборы, заклепки и просто на крупные куски. Провода развесились на острых камнях. Ламу стало до слез жалко своего верного друга, прилетевшего за тридевять земель, а он, Лам, так глупо его разрушил. С аппаратом пропало все: синтезаторы пищи, связь со своей планетой и надежды на возвращение. Лам представил себе, как его пытаются найти прилетевшие соотечественники, и ужаснулся: ни связи, ни маяков — ничего у него нет и сделать ничего подобного он не сможет. Как дать о себе знать? Как найдут его? Вопросы оставались без ответа. В мыслях его возникали высоченные маяки, светящие ярким светом в ночи, но тут же эта мысль угасла: Лам живо вспомнил первые впечатления, глядя на планету с высоты орбиты, — ночную темноту периодически разрывали ярчайшие сполохи электрических разрядов. Нет, маяк никто не увидит, дело это дохлое. Старинное средство — костер, но на этой планете так много вулканов, извергающих огонь, дым и пепел, что и эта идея сразу же умерла в беспокойном мозгу Лама.

Лам бродил в горах, но это были трудные тропы. Он спустился вниз, в долины и встретил там полуголых людей. Он научил их календарю, научил отвоевывать землю у лесов, научил строить каменные обсерватории, рассказывающие о движении Солнца, Луны и планет, и храмы, ориентированные по странам света. Он надеялся, что гигантские каменные сооружения заметят с орбиты его братья и ринутся сюда. Он ждал их и надеялся, ждал их долго…

У «бога» родились два сына, а с неба так никто и не сошел. Часто стоял «бог» Лам на вершине храма Солнца и с тоской смотрел в небо, там мелькали иногда блестящие точки, выделывавшие крутые траектории, и исчезали где-то за горизонтом… к Ламу никто не прилетел. А тут еще начались ссоры между вождями, и междоусобные войны погубили храмы, поля; заросли, джунгли поглотили гигантские сооружения. Все стало как прежде зеленое море джунглей как одеяло укутало землю, надолго скрыв титанический труд людей.

Лам двинулся в долину, там мастера-каменотесы вместе с Ламом обработали огромные камни, превратив их в шары. Лам приказал их раскидать по долине так, как разместились планеты его звезды, кружа вокруг нее. Он надеялся, что этот знак поймут его собратья, лишь бы увидели. Но шли месяцы, годы, иногда сверкало небо огнями причудливых трасс. С тоской смотрел Лам на эти небесные знаки, но сделать ничего не мог. Опять к нему никто не прилетел. Сельва утопила и шары, оставив еще одну загадку для потомков. Лам был в отчаянье, он расспросил стариков о землях вокруг. Один старик рассказал ему, что в высокогорье есть большая пустыня, там не бывает дождей, снегов, бурь, там всегда светит Солнце и небо не закрывается тучами.

Лам уговорил сотню индейцев и двинулся в горы. Там он нашел пустыню, она вполне годилась для полотна будущей картины. Люди привыкли делать то, что велел Лам, даже если не понимали смысла его творений. За плугом шли целыми семьями, оставляя причудливую, извилистую линию, а шедшие следом засыпали ее белым мелом. Теперь с большой высоты можно было рассмотреть рисунок чужих созвездий, через которые проходила звезда родной системы Лама. Пустынные знаки хранились долго…

…Тор летел на базу, уютно и надежно укрывшуюся в высоких горах, которые земляне называли красивым именем Памир. Корабль Тора нырнул в атмосферу с Южного полюса Земли и понесся привычным курсом через Южную Америку, Бермуды и правым разворотом туда, к горам Памира, в тихую гавань. Под кораблем лежали привычные складки гор, начались пустынные районы, и вдруг в пустыне Тор увидел звездную карту своего неба и даже координатную сетку с указанием какого-то района. Тор ахнул — под ним были начертаны знаки зодиака и путь его родного светила. Это было настолько неожиданно, что Тор стал лихорадочно думать, как могли земляне увидеть все это, ведь они нигде себя не проявляли, держали в тайне свое присутствие… и только потом сообразил снизиться и сделать вираж над пустыней. Вот ясно прорисована птица жизни, клюв ее упирался в точку, словно призывая туда, туда, где была чья-то жизнь… И Тор все понял, он взмыл вверх, ввел прочитанные координаты в машину, и его диск камнем устремился к земле; Лам стоял на коленях, протянув руки к растущей точке, вокруг него, уткнувшись лицами вниз, в песок, — коленопреклоненные люди. Тор бросился навстречу плачущему Ламу.