Чёрное Cолнце Таши Лунпо

МакКлауд Расселл

– Этот Карлссон наверняка согласовал это затыкающее мне рот решение с вами?

– Я прошу вас, господин Карлссон – это сотрудник Объединенных Наций. Он ведь не может давать «Листку» никаких указаний. Но вы, конечно, понимаете, что было бы не очень умно, если бы именно вы занялись снова теми темами, которые принесли вам так много хлопот.

Карлссон снова вступил в разговор.

– Итак, вы слышали это. Вы согласны или нет?

– Это все несколько неожиданно для меня. Я хотел бы еще раз все обдумать.

– Я не знаю, о чем тут еще можно думать. Я, пожалуй, должен еще раз объяснить вам вашу ситуацию...

Шнайдер

подал Карлссону листок, так, чтобы Вайгерт не мог его видеть у себя на экране.

– Ну, так что, Карлссон?

– Ладно. Вы получите время на размышление.

– Неделю!

– Вы с ума сошли!

Банкир сделал несколько жестов. Карлссон удивился, но, все же, за Шнайдером было последнее слово.

– Хорошо. Одна неделя. Начиная с этого момента. Но одно вы должны себе уяснить: мои люди стоят перед вашей дверью. Если вы захотите исчезнуть, то мы схватим вас. У вас нет шансов!

– Я это хорошо знаю. Что будет с Клаудией Аполлонио, если я соглашусь?

– А что с ней должно быть? Мы оставим ее в покое.

– Как мне найти вас?

Карлссон дал ему три телефонных номера: телефона в офисе, телефона в его машине и его личного.

– Самое позднее через одну неделю вы услышите обо мне.

– Подумайте хорошо, господин Вайгерт. И всегда помните: мы следим за вами.

Боцен, 13 декабря

Вайгерт повернулся и взглянул на Клаудию и Петера, которые следили за беседой.

– Вот черт!

Филлигер кивнул.

– Я сразу вам это сказал. Те, кто там сидит в машине, действительно легавые.

– И я держу пари, что те двое там не единственные, кого они использовали. Что теперь?

– Может, ты сделаешь нам кофе, Клаудия?

– Да, конечно. Если тебе тогда что-то лучшее придет в голову. Пойдем, сядем на кухне.

Пока Вайгерт садился на скамье на кухне, Клаудия хлопотала у эспрессо-автомата. Филлигер присел на буфет, откуда он мог обозревать все. Никто не знал, что он должен был говорить теперь. То, что было еще предположением полчаса назад, когда они обнаружили машину перед домом, теперь стало фак-том. Вайгерт был обнаружен. К нему приставили нож. Еще была последняя отсрочка казни, но потом...

– Знаешь ли ты, собственно, этого Карлссона, Ганс?

– Да, по меньшей мере, по имени. Я однажды писал статью о секретной службе ООН в Вене. Тогда, правда, Карлссон меня не принял, а послал только мне своего пресс-секретаря. Лично я никогда не встречался с ним. Он – довольно большая шишка. Насколько я помню, он второй человек в венском центре. Если вспомнить, что Вена является одним из трех основных баз World Intelligence Service во всей Европе, это не плохо. Но важно это или нет, с людьми ООН что-то не так. Сначала они пытаются скрыть подробные обстоятельства покушения на Фолькера, потом хотят навесить на меня два убийства, к которым я не имею никакого отношения. И теперь, когда они нашли меня, они снова трубят отбой и хотят в качестве вознаграждения нацепить на меня за это намордник.

Клаудия закончила подготовку эспрессо и присела на скамью к Вайгерту.

– Приказ о твоем аресте был выписан не секретной службой ООН, а еврокопами, как ты рассказывал нам. После того, однако, как люди ООН засунули свои носы

в дело Фолькера, вполне логично, что они занялись также убийствами Мартена и его жены. А именно потому, что там появился журналист, который помешал им уже в деле Фолькера.

Вайгерт постепенно сердился.

– Нам снова нужно еще раз пережевывать теперь, вероятно, все это дело?

– Нет, это было только вступление. К чему я веду, так это сведения, которые Штайнер рассказал тебе в Тибете. Ах, Петер, не мог бы ты позаботиться о кофе, пожалуйста?

Филлигер спрыгнул с буфета и поставил на стол три чашки, к ним молоко и сахар. Потом кувшин с черным, дымящимся напитком.

– Теперь мне это действительно понадобится. В конце концов, я спал только три часа.

– Теперь постарайся подольше ее не перебивать. Итак, Клаудия, продолжай.

– Значит так, Штайнер рассказал тебе легенду об Агарти, иначе говоря, об ордене «Туле», и о Шамбале, другими словами, о масонах. Фолькер и Гринспэн, а также Гаракин, если верить Штайнеру, были людьми Шамбалы. Эти сведения также совпадают с информацией твоего начальника отдела, что Фолькер и Гринспэн должны были быть масонами.

– Мы это все уже обсуждали!

– Подожди. Если Штайнер был так открыт по отношению к тебе и признал, что оба покушения, о которых ты знал, были совершены его людьми, и еще даже признал, что было третье убийство, тогда у него нет, очевидно, интереса к тому, чтобы что-то утаить в этом отношении.

– Что значит утаить? Он прямо-таки просил меня, чтобы я написал об этом!

– Вот именно. Кроме того, Штайнер и его люди вряд ли как-то связаны с убийствами в Вевельсбурге. Иначе он тоже спокойно мог бы их признать.

– Я всегда так говорил!

– Теперь наберись терпения. Итак, Шамбала – это сторона, которая не хочет, чтобы об Агарти что-то стало известно. Если при этом ей помогает секретная служба ООН, то мы можем исходить из того, что Шамбала поддерживает лучшие контакты с ними. Вероятно, даже несколько человек этой группы сидят на соот-ветствующих постах. Вероятно, Карлссон тоже один из них.

– И?

– Не мешай мне развивать свою мысль. Давай будем исходить из того, что секретная служба ООН – это не кучка новичков. В конечном счете, в прошлом было достаточно доказательств ее эффективности. Это значило бы, что там точно знают, что ты не совершал убийств в Вевельсбурге. Если есть связи между сек-ретной службой и Шамбалой, и если люди Шамбалы не заинтересованы в том, что кто-то роется в этом деле, тогда вполне естественно, что они захотят заставить тебя замолчать. Итак, на тебя навешивают убийства.

– Но ты же как раз слышала об этом. К этому, очевидно, уже нет никакого интереса. Предложение Карлссона было в том, чтобы я благополучно выбрался из этой ямы.

– Да, но цена та же: ты должен убрать свои руки от этого дела. Если они позволят тебе вернуться в «Листок», то они еще что-то выиграли. Ведь процесс против тебя только поднял бы снова шум, а как раз этого они и хотят избежать.

– Это мне не нравится.

Филлигер с треском поставил свою кофейную чашку на стол.

– Самое позднее с покушения на Гринспэна, которое произошло на открытой улице и где, следовательно, все СМИ сообщили также о знаке, который выжгли у него на лбу, целая орда журналистов копается в этом деле. Почему именно Ганс должен быть так важен для людей Шамбалы?