Черное лето Тартара
Шрифт:
Вспоминая об этом, Генри не заметил как дошел до своего лицея. Войдя во двор лицея он остановился у ворот поджидая Яну. Во дворе стояли группками его однокашники и лицеисты, из других классов ожидая начала занятий. Май выдался в этом году теплым, и никто не хотел сидеть в помещении. Увидев Генри, все стали шептаться между собой, хихикать, погладывая на него. И Генри понял, что слухи о его «подвиге» в борделе уже всем известны.
Наконец во двор вошла Яна. Во дворе лицея повисла мертвая тишина. Генри подошел к ней и попытался оправдаться, но не успел.
— Бахх, — Яна дала ему пощечину с левой руки, — Это тебе
— Бахх, — прилетела пощечина с правой руки, — это тебе за восемь потаскух, которых ты там отодрал, распутник!
— Бахх, — снова прилетела с левой руки, — это тебя за шесть часов в течении которых ты их трахал, развратник!
— Бахх, — снова прилетело справой руки, — а это тебе за почетную доску, которую повесили в бордели в твою честь за твои постельные подвиги, потаскун!
— А теперь Генри Валент, Мастер Горной Гильдии, слушай меня внимательно, — Яна вся кипела от возмущения, — Что бы ты ко мне даже на метр не приближался, грязный слатолюбец и похотливое животное, между нами все кончено! А вот тебе за то, что я одна провела твой День Рождения! И она хотела снова залепить пощечину Генри. Но он перехватил ее руку и сжав ее предплечье, глухо сказал:
— Довольно Яна. Я виноват, но я не боксерская груша.
— Подлец и негодяй! — кричала Яна в слезах, — Я все понимаю, традиция, обычай. Ты что не мог зайти к шлюхе в комнату, посидеть там полчаса и выйти? Не трогая эту уличную девку, и не прикасаясь к ней? Тебе обязательно нужно было устроить трах марафон? Драть этих мерзких потаскух, так что бы они орали на весь квартал? Опозорить меня на весь город!? Теперь все говорят, что я фригидное бревно! А мы с тобой даже не спали еще! Отпусти мою руку, мне больно! Грязное животное!
— Бахх, — по спине Генри что то стукнуло. Он отпустил руку Яны, обернулся и увидел свою младшую сестру Раю, подружку Яны, которая стукнула его ранцем по спине.
— Немедленно отпусти Яну, — грозно сказала сестренка, — Смотри, какой синяк ты ей поставил!
На руке Яны отпечатались красным пальцы Генри, которые быстро наливались, синим цветом.
— Яночка, прости меня, пожалуйста! — взмолился Генри.
— Простить? Тебя? После всего, что ты натворил? Да никогда! — и Яна с Раей стали бить Генри ранцами по голове и спине. Генри отступая, прикрывался руками. Зная репутацию Генри, как отъявленного бандита, и убийцу, весь двор хохотал. Девушки подбадривали подружек, крича, что этому кобелю нужно еще добавить. Избиение прервал первый звонок, после которого, уставшие Яна и Рая, взявшись за руки, высоко и гордо поняв носики, пошли в свой учебный класс. Генри поплелся за ними. Яна и Рая были на год младше Генри. Они учились в первом лицеистском классе, а он во втором. Третий был выпускным.
В классе Генри все ребята поздравляли его с таким успехом в борделе, а девушки с осуждением качали головой.
После занятий, Генри пытался проводить Яну домой, как обычно он это делал. Но она прошла мимо него, делая вид, что его вообще не существует. Рая, шедшая с ней, знаками показала Генри, чтобы он не подходил.
Вечером Рая рассказа Генри, что Яна очень обиделась, и что ему придется немало потрудится, что бы вернуть ее благорасположение. И что бы он ни коем случае, не стал принимать ухаживания других девушек, которые увидев их размолвку уже были на низком старте, чтобы
— Целый месяц? Так уже каникулы начнутся, — огорчился Генри.
— Нужно было головой думать, а не штанами, — язвительно заметила сестренка. — терпи и страдай, да так, чтобы все и она это видели.
— И как я должен страдать? Я не умею.
— Нет, ну вы мужики, просто какие-то бараны! Как страдать? Ходи весь несчастный, обедай в столовой без аппетита. А то стучишь ложкой, как мотоцикл без глушителя, в коридоре слышно! Я скажу ей, что ты лежишь вечерами на кровати и плачешь!
— Плачу? Я? Да кто в это поверит?
— Да, с плачем это перебор. Такой бесчувственный крокодил как ты, плачешь если только кого то съест, — озадаченно сказала Рая, — О! Я ей скажу, что ты лежишь, смотришь в потолок, и даже не ешь шоколадные батончики!
— Да, это будет сурово, — согласился Генри.
— И самое главное, Приходи каждый вечер к ее дому и садись на скамейку напротив ее окна во дворе. И смотри на ее окно. Так, чтобы тебя было видно из ее окна. И страдай! Громко, чтобы она слышала. И в телефон не втыкай, просто смотри на ее окно!
— Так там и скамейки нет. И как должен страдать?
— Нет, так сделай так, чтобы она там была!
— Это она тебе сама сказала?
— Мы с ней читали это в одной книге давно. говорят ее написала сама Императрица, и под псевдонимом конечно, и там она описала как за ней ухаживал Император, когда был еще принцем. Ей тогда очень понравилось, может сейчас это тебе поможет, кобель. Давай, завтра скамейка должна быть готова. И сиди не меньше часа, и страдай. И скамейку поставь под фонарем, чтобы было видно, что ты там сидишь, а не в кустах. А страдать будешь так. Не реже раза в 10 минут, громко вздыхай! — наставляла его сестра.
Генри сразу отправился в столярную мастерскую и заказал скамейку и ее установку. За срочность пришлось доплатить, но к вечеру следующего дня новенькая скамейка уже стояла напротив окон квартиры Яны.
В лицее Яна продолжала не обращать на Генри никакого внимания, пресекая все его попытки с ней поговорить. Радовало только то, что она не заигрывала ни с кем из ребят. Жалела его.
В девять часов вечера, Генри занял место на скамейке. Через несколько минут на балкон вышла Яна. Сделав вид, что она чем-то занята. Украдкой посмотрела на скамейку с Генри, и через несколько минут ушла в комнату. Потом в ее комнате погас свет. Но по колыханию занавески Генри понял, что Яна тоже смотрит на него из окна. Через час Генри вздохнул, и встав пошел домой. Так продолжалось три недели.
В то вечер, Генри как всегда сидел на скамейке. Все жильцы дома уже его знали, и знали, почему он сидит. Все его жалели и осуждали Яну. Через 10 минут, после его прихода, когда Яна была на балконе, к скамейке подошла компания молодых, подвыпивших, парней. Они стали задирать Генри и смяться над ним. Генри встал и предложил им идти своей дорогой, но они не унимались. Разговор перешел на повышенные тона, на балконы стали выходить другие соседи. Дело стало пахнуть дракой.
Вдруг из подъезда, выскочила Яна в халатике и со скалкой в руках. Она подбежала к парням и треснула самого наглого по спине, со словами — Не смей трогать моего парня!