Черное пламя (др. перевод)
Шрифт:
Коннор подавил в себе вздох облегчения.
— Значит, они не создают сложностей окружающим?
— Нет, здесь были осложнения, — сказал Ян, мрачно. — Их женщины часто очень красивы, словно мраморные фигуры нимф, сохранившиеся в Европе. Было множество историй, как с Эвани. Во многих из них есть несколько капель крови метаморфа. Но она проявляется сильнее всего в первом поколении, порождая гибриды — ужасные существа, которых невозможно приучить к цивилизации и часто несчастных в дикой жизни. Изредка рождаются гении. Дед Эвани
— Что он совершил?
— Он был известен, как Монмерси, Анадоминист, получеловек-полуметаморф. Кроме того, у него был мощный интеллект. Он был достаточно силен, чтобы руководить революцией против Повелителя. И люди, и метаморфы последовали за ним. Он даже умудрился управлять группой амфиморфов, которые сотнями проникли в систему городского водообеспечения и в канализацию.
— И что случилось с революцией?
— Она быстро была подавлена, — с горечью произнес Ян. — Что может сделать неорганизованная армия с ножами и луками против Колец и ионных лучей Урбсов?
— А Монмерси?
— Он был казнен — редкое наказание. Но Повелитель оценил опасность, которую представляют дикие метаморфы. Вторая попытка может быть удачной. Вот почему Эвани так сильно ненавидит Урбс.
— Эвани! — воскликнул Коннор. — Скажи мне, почему ее отец женился на…
— Создал мутацию? Эван Сейр, подобно Эвани, был доктором. Он женился на Мерии, дочери Монмерси, живущей в горном регионе под названием Озарки. Он нашел ее настолько больной, что она уже собиралась покончить с собой. Эван Сейр стал заботиться о ней и влюбился в нее. Он привез ее в свой дом и женился на ней, но вскоре она начала слабеть из-за отсутствия больших лесов и солнечного света.
Она умерла, когда родилась Эвани. Но она умерла бы в любом случае.
Ян Орм замолчал и тяжело вздохнул.
— Сейчас ты понимаешь, почему Эвани боится собственной крови? Почему она избегает молодых людей, которые собираются завоевать ее дружбу? Она боится спящей в себе природы метаморфа, но она беспокоится зря, она слишком человек. Она даже пыталась избавиться от меня, но я отказался уйти. Я понял.
— Теперь понял и я, — сказал Коннор задумчиво. — И я собираюсь жениться на ней.
Орм сухо улыбнулся.
— А если она думает по-другому?
— Тогда я должен убедить ее.
Ян покачал головой в изумлении.
— Может быть, тебе это удастся, — сказал он с ноткой огорчения в голосе. — В тебе есть что-то динамичное. Ты в чем-то похож на бессмертных из Урбс.
Когда они дошли до деревни, Коннор расстался с Яном Ормом и начал подниматься по крутому холму Эвани, перебирая в памяти любопытные вещи, о которых услышал, и анализируя собственные чувства. Любил ли он действительно бронзоволосую Эвани? Вопрос этот никогда не стоял так остро, до тех пор, пока Ян не рассказал ему всего. Теперь Том был убежден, что он любит ее. Согласившись с этим, имеет ли он право просить у нее выйти
Какой вред мог принести сон длиной в тысячу лет? Может ли он внезапно проснуться и обнаружить, что на нем остался отпечаток прожитых лет? Ссохнется ли он, или рассыплется, как мумия, когда с нее сняты бандажи? Правда, никогда ранее он не чувствовал себя более крепким и сильным. И был ли он таким уж чудовищем в мире бессмертных, сатиров и водоплавающих полулюдей?
Коннор остановился у дверей коттеджа и заглянул внутрь. Чудо-печь тихо шипела, Эвани прихорашивалась, стоя перед зеркалом, расчесывая сверкающий металл волос. Она внезапно заметила его и обернулась. Томас подался вперед и взял ее за руки.
— Эвани… — начал он, и замолчал, когда она отчаянно рванулась, пытаясь освободить свои руки.
— Пожалуйста, уходи! — сказала она.
Коннор крепко держал ее кисти.
— Эвани, ты должна выслушать меня. Я люблю тебя! Я знаю, это не те слова, — пробормотал он, — но это лучшее, что я могу придумать.
— Я не могу… этого позволить, — пробормотала она.
— Я знаю, что не можешь, но… Эвани, я говорю серьезно!
Он попытался привлечь ее к себе, но она стояла неподвижно как статуя, когда он обнял ее. Коннор силой отклонил ее голову назад и поцеловал.
На мгновение он почувствовал, что тело Эвани слабеет в его объятиях, и затем она оттолкнула его.
— Пожалуйста! — простонала она. — Ты не можешь! Ты не должен… пойми!
— Я все понимаю, — сказал он мягко.
— Тогда ты понимаешь, почему для меня совершенно невозможно выйти замуж!
— Любая дикость в наших детях, — сказал он с улыбкой, — может возникнуть от крови Коннора.
Долгое время Эвани оставалась в его объятиях и, когда она освободилась от них, Коннор заметил на ее глазах слезы.
— Том, — прошептала она, — если я скажу, что люблю тебя, ты кое-что пообещаешь мне?
— Ты же знаешь, что да!
— Тогда обещай больше не упоминать о любви, не пытайся прикоснуться ко мне или поцеловать — на месяц. А потом я… я поступлю так, как ты захочешь. Обещаешь?
— Конечно. Но почему, почему Эвани?
— Потому что через месяц, — сказала она твердо, — начнется война!
8. В МИРНОЕ ВРЕМЯ
Коннор твердо придерживался слова, данного Эвани. Но изменение их отношений было разительным. Эвани больше не встречалась с ним взглядом с прежней твердой уверенностью. Когда Коннор ловил ее взгляд, Эвани теряла нить рассказа и конфузилась.
Когда он внезапно оборачивался, то видел, как она смотрит на него отстраненно, со смешением чувств к чужому и расчету в глазах. Пару раз, проснувшись утром, он видел, как девушка смотрит на него через дверь с мягкой ласковой улыбкой.
Как-то вечером Ян Орм позвал его прогуляться.