Черное Рождество

Александрова Наталья Николаевна

— Сомневаюсь! — зло бросил товарищ Макар, но все же с некоторой долей любопытства спросил: — И чего же?

— Я хочу, чтобы вы убили генерала Слащова.

— О! — изумился товарищ Макар. — Белые сволочи грызутся между собой?

— Это должно вас радовать…

— Я чувствую здесь какой-то подвох.

— Не беспокойтесь, — Шаров придвинул себе колченогий табурет и сел, — здесь нет никакого подвоха. Слащов мне мешает, а больше вам знать ни к чему. Если вы согласитесь сделать это, я помогу вам всем, чем удастся. Я дам вам деньги, сообщу всю информацию, которой владею.

— Однако вы прекрасно можете это сделать и без меня. В городе хватает темных личностей, готовых за деньги убить кого угодно, — с сомнением проговорил товарищ Макар.

— Вы

правы, господин Макаров, — контрразведчик, все еще не опуская «браунинга», левой рукой достал портсигар, неловко выщелкнул из него папиросу и закурил, — я мог бы сделать это без вас. Но мне нужно, чтобы это убийство приписали большевикам, а из своего долгого опыта я вынес убеждение, что самый лучший способ списать убийство на большевиков — это уговорить большевиков на самом деле его совершить.

Шаров ушел, а товарищ Макар, внимая его совету, остался ночевать у Корнеича. Старик держался совершенно спокойно, ничуть не смущаясь тем, что сдал подпольщика контрразведчику. Товарищ Макар тоже решил не поднимать в разговоре эту тему. Особенно они и не разговаривали, потому что Корнеич постелил своему гостю на топчане и ушел, задув лампу, к себе.

Товарищ Макар долго лежал в темноте без сна и раздумывал, что сулит ему неожиданная встреча с Шаровым. И получалось так, что, кроме выгоды, ничего она ему не сулит. Шарову зачем-то нужно убить генерала Слащова. Но ведь и у самого товарища Макара, вернее, у его брата Павла возникала такая идея. Ни для кого не секрет, что генерал Слащов является самой главной фигурой в обороне Крыма. И если устранить его сейчас, то все тщательно им возводящееся здание обороны рассыплется как карточный домик. То есть это не наверняка, но с большой долей вероятности. Стало быть, самый прямой смысл сейчас ему, бывшему председателю подпольного большевистского комитета, пойти на сотрудничество с контрразведкой. Тем более что об этом никто не узнает. Кто свидетель его разговора с Шаровым? Только старик Корнеич. Но старик и так уже не жилец, потому что не родился еще на свете такой человек, который предаст его, Владимира Макарова, и проживет после этого больше суток. И недаром на такую опасную встречу с ним Шаров пришел сам, без сопровождающих, ему тоже не нужны свидетели. Если дело выгорит, то после убийства Слащова можно припугнуть Шарова оглаской, и он организует побег брату Павлу из крепости. Тогда, может, пока оставить старика Корнеича в живых? Пригодится как свидетель…

Значит, в ближайшее время ему нужно собрать хоть небольшую, но надежную группу людей. Товарищ Макар поморщился в темноте. Где их взять, надежных-то? Поймали вон весь комитет, как куропаток в мешок! И кто же все-таки предал? Получается, что вовсе это не Антон Борщевский. Да, по правде сказать, он, товарищ Макар, имел тогда большие сомнения в том, что предатель — Борщевский. Уж перед собой-то хитрить не стоит. Борщевский говорил правильные вещи — что распустились, не соблюдают конспирацию, что в контрразведке сидят отнюдь не дураки, а наши пентюхи прутся прямо на конспиративную квартиру и в голове у них не сверкнет по сторонам оглянуться. То же и с типографией — стучат и стучат средь бела дня, вот кто-то из соседей и проявил нездоровый интерес, сообщил в полицию…

А возможно, дело все-таки в Борщевском. Не случайно ведь, что в Симферополе тоже провалы. Хотя там небось такие же пентюхи в комитете собрались. Но не понравился товарищу Макару Антон Борщевский, с первого взгляда не понравился. Слишком высовывается, много на себе берет. Всех поучает, рвется руководить. А руководитель в подполье может быть только один, иначе люди запутаются кого слушать. И разговаривать с людьми нужно неторопливо, веско, чтобы каждое слово доходило. Можно и повторить одно и то же, лучше усвоится. Народ, он, конечно, малограмотный, поэтому нечего перед ним много распространяться, а нужно главное втолковывать. А Борщевский этот все суетился, много слов мудреных говорил, простому человеку и не понять. Одно слово — бывший эсер, ненадежный товарищ, правильно с ним поступили. Революция все спишет… Тем более что он, Макар, сам не убивал. Да дело и не в этом, потому что потом, когда большевики займут Крым, с победителей никто не спросит. Сейчас главное — победить. И выжить… А это уж как повезет, но и дураком не надо быть. Вот ему, товарищу Макару, привалила раз удача — в поезде совершенно случайно добыл он бриллианты. Это еще когда

по заданию партии служил у белых прапорщиком. Владелица бриллиантов оказалась великой княжной, что инкогнито пробиралась в Крым. Не дрогнула у него рука, потому что очень нужны были деньги на покупку оружия. Но дальше удача покинула его, потому что вроде бы и передал он бриллианты с верным человеком, а пропали они начисто, как не было.

И пришлось искать новые пути и добывать оружие в Севастополе. Очень он не хотел этого делать, потому что ненадежно. Контрразведка так и шарит возле складов артиллерийских, знает, что подпольщики и партизаны без оружия существовать не могут. Выйдут на связь, найдут человека, кто сможет им с оружием посодействовать, — и бери их тепленькими… Так и вышло с их комитетом. Несомненно, из-за оружия они погорели. Тогда, значит, предатель — Салов? Возможно, но необязательно, его могли использовать втемную.

Начнем сначала. Всего было в комитете девять человек. Представители рабочих и воинских частей — не в счет, они не знали адреса явочной квартиры, их привел туда сопровождающий. К последнему заседанию в комитете осталось семеро, потому что Борщевского ликвидировали, а сапожника Парфенюка отправили от греха подальше в деревню. Из семерых убежать смог только он один, после посылал мальчишку к своему дому, тот узнал, что жену его забрали в контрразведку, правда выпустили через сутки, ничего не добившись. А потом выдали родственникам тела убитых: Семена Крюкова, Кипяченко и Антонины. А в тюрьме сидят двое наборщиков и Салов, ждут отправки в Джанкой и военно-полевого суда. А также представители гарнизонов и рабочих, кто уцелел.

Стало быть, предатель — кто-то из тех троих, кто в живых остался. Ну да это в данный момент не так важно, нужно набирать новых людей. Раз уж судьба спасла его на этот раз, то следует срочно организовывать не комитет, а подпольную группу для содействия убийству Слащова.

Но где взять преданных людей? Он пошевелился в темноте на неудобном жестком топчане. Вовсе не судьба спасла его от смерти и от тюрьмы в этот раз, а Тоня. Вот как преданна была девчонка, жизни своей не пожалела. Такие-то самые верные. В голове идеалы, вера в светлое будущее, и сами они не поймут, кого любят — героя-большевика или человека. Он умеет с такими девчонками обращаться. Главное — держать их на расстоянии, слова говорить правильные, чтобы слушала и все на свете забывала. Тогда у нее преданность великая. Упаси Бог только в постель такую уложить. Как бабой станет, так сразу у нее идеалы революционные из головы выветрятся, начнет ластиться да уют создавать. Хотя с Антониной трудно ему было сдержаться. Как посмотрит глазищами своими синими, аж дрожь пробирала. Не зря Анна, жена, так в прошлый раз на нее остервенилась.

Эх, к Анне бы сейчас! В баньку да на мягкую постель… Вот кто человек надежный. Ничего от нее контрразведка не добилась, ни словом мужу не повредила. Кремень баба!

По сложившейся уже привычке товарищ Макар встал до рассвета. Он почти не спал этой ночью, но лихорадочное возбуждение, владевшее им, заменяло кофе и наркотики. Он был бодр и готов действовать.

Осторожно приоткрыв дверь в закуток, где спал Корнеич, подпольщик взглянул на старика. Сторож устроился на сундуке, покрыв его полушубком и грудой строго тряпья. Выставив к потолку кадык и приоткрыв рот Корнеич спал, время от времени коротко всхрапывая. Редкие гнилые зубы делали спящего особенно отвратительным. Словно почувствовав на себе взгляд, старик пробормотал что-то невнятное, чмокнул мокрыми губами и закрыл рот. В горле у него противно булькнуло.

Товарищ Макар с ненавистью посмотрел на Корнеича. Предатель! Привел к себе контрразведчика и нисколько не чувствует своей вины, спит как убитый! Не лучше ли завершить это сходство? Пусть его сон станет еще крепче, станет вечным. То, что он предал Макара, — не так уж и важно, наверное, каждый сломался бы у них в контрразведке, но вот то, что старик видел их с Шаровым встречу, — это непростительно. Люди болтливы, люди ужасно болтливы. Старик расскажет кому-нибудь из знакомых, и по городу пойдут слухи, что товарищ Макар встречается с контрразведчиками, значит — он работает на контрразведку, он — провокатор… Это страшно, это несмываемый позор. Хуже того — если эти слухи дойдут до партизан, это будет означать смертный приговор для подпольщика… Нет, этого нельзя допустить. И потом, старик так отвратителен… этот его кадык, гнилые зубы, храп…