Черное сердце
Шрифт:
Третий снимок – нижняя часть тела покойного. Снова никаких следов.
– Кажется, я зря втянул в эту историю Уайта, – сказал Туэйт.
Трейси взял четвертую фотографию. Эксперты перевернули тело и постарались покрупнее снять спину и затылок. Туэйт встал и начал что-то искать в комнате:
– У тебя есть лупа?
– Посмотри в верхнем ящике, вон в том шкафчике, – Трейси махнул рукой, не отрываясь от фотографии.
Туэйт принялся разглядывать фотографию в лупу. Потом покачал головой.
– Ничего
– И, конечно, ты решил, что это сделал я, – проворчал Трейси. – Ну-ка, подожди, подожди... Посмотри сюда внимательней!
– Что там?
Сердце Трейси отчаянно забилось, он, миллиметр за миллиметром разглядывал в лупу фотографию. Туэйт пододвинулся поближе.
– Что-нибудь нашел?
– Может быть...
Трейси молчал, и Туэйт взорвался:
– Может, соизволишь мне показать?
Трейси наконец взглянул на него:
– Ты хочешь знать, что я увидел? – Он устало откинулся на спинку дивана. – Посмотри сам. Вот здесь, сзади. У основания черепа.
Туэйт схватил лупу: край воротника, шея. Присмотрелся.
– Похоже на темную точку. Как будто царапина. А, может, пылинка попала на негатив?
– Или точка укола, – медленно проговорил Трейси. Полицейский выпрямился:
– Но как, черт побери, это можно определить по фотографии?
– Я вовсе не уверен, – Трейси перевел дух. – Но у меня есть такое ощущение.
Туэйт собрался было что-то сказать, но передумал: он понимал, когда следует промолчать.
Но усидеть на месте он тоже не мог, поэтому подошел к окну и глянул сквозь жалюзи: по улице сновали люди в легких рубашках, в летних платьях, даже те, кто построже, все-таки приспустили галстуки: летний полдень был в самом разгаре.
Трейси наконец-то произнес:
– Впервые я видел такое в Бан Me Туоте. Это сделал один северовьетнамец. Все, что потребовалось – два пальца, да игла между ними. Ким приволок его для «членораздельного допроса».
– Что это еще такое?
– «Членораздельный допрос»? – Глаза Трейси странно заблестели. – Так на самом деле называлась пытка из пяти стадий.
Туэйт нервно усмехнулся.
– Прямо как в кино, да? Леди-Дракон втыкает герою под ногти горящие бамбуковые палочки.
Но Трейси даже не улыбнулся.
– В жизни, Дуглас, героев нет. И эту пытку не выдерживал никто. Да и ты бы сломался. Мы умели пытать.
– Господи! – Туэйт вытряхнул из пачки «кэмела» сигарету, закурил, глубоко затянулся.
– Вот именно. И количество стадий пытки зависело от того, кого пытали, – Трейси взглянул на полицейского. – Например, одни не выносят, когда им сверлят зубы. Другие не могут выдержать уколы ножом, – теперь он говорил быстро-быстро. – Это называется «страхом боли» и не имеет
Туэйт проглотил застрявший в горле ком.
– Но какое это имеет отношение к тому, как был убит Холмгрен?
– Как я уже сказал, Ким как-то приволок для «членораздельного допроса» одного северовьетнамца. Он прошел через первую стадию. – Глаза Трейси смотрели вдаль: он вновь ощущал запах пота, мочи, потому что тот вьетнамец обмочился. Совсем мальчишка, лет семнадцати. Трейси не хотел помнить об этом. – Ким отвернулся на минутку, чтобы взять другое орудие. И в это мгновение вьетнамец хлопнул себя по затылку, словно отгонял надоедливое насекомое – и рухнул. Он был мертв. Мы вызвали врача, тот сказал, что парень умер от сердечного приступа. Но врач ненавидел нас за то, что мы делали. Поэтому объявил нам причину смерти с большим удовольствием.
Трейси вскочил, теперь уже он не мог усидеть на месте. Прошлое бурлило в нем, разрывало ему душу.
– Конечно же, мы знали, что врач ошибается. Мы нашли иглу, мы видели точку укола. Я вызвал эксперта по ядам: он был японец по происхождению, но его семья уже два поколения жила в Америке. И этот эксперт сказал, что парень сделал себе укол чрезвычайно мощного стимулянта, который так возбуждает сердечно-сосудистую систему, что наступает мгновенный инфаркт.
– Даже у совершенно здорового человека? Трейси кивнул:
– Да. Стимулянт очень сильный. Эксперт обнаружил его следы только потому, что знал о его существовании и специально их искал. Это не похоже на обычный яд – он не скапливается в крови, в мышечной ткани, в клетках. Эндокринная система мгновенно его выводит. А поскольку зелье готовят из мускатного ореха, о его существовании, как заверил нас японец, никто из западных медэкспертов не знает.
– Но разве мы можем быть на сто процентов уверенными? Я имею в виду...
– Послушай, Дуглас. Весь ужас в том, что даже если бы тело Джона не сожгли, наши эксперты все равно не смогли бы обнаружить это вещество.
– И все же у нас был бы шанс.
Трейси взглянул ему в глаза:
– Да, ты прав.
Они оба умолкли – между ними вновь пробежала искра былой вражды. И, казалось, вот-вот раздастся взрыв. А затем Туэйт сказал:
– Ладно, к черту. Не имеет смысла думать о том, что было бы, если бы... Мы имеем то, что имеем. Точка, – и напряжение ушло. Туэйт откашлялся, загасил окурок. – И все же я не понимаю, почему тебе пришла в голову такая мысль. Только из-за точки на фотографии?
Трейси принялся вышагивать по комнате. Беспокойство его росло.