Черное сердце
Шрифт:
– Еда в холодильнике! – бросает просто. – Чайник горячий.
– Верни телефон, - твёрдо выделяю каждое слово.
– Ожила, готова любовникам звонить?
– У меня нет… - взрываюсь и тотчас умолкаю. Несколько секунд прихожу в себя. Почти визжу: - Да!
– Придётся воздержаться! – лживо сочувствует Андрей. – Вдруг, кто-то из них тебя пытается убить.
Ты! Крик души остаётся при мне. Импульсивный, невыдержанный, злобный. Что со мной? Я не хочу проблем. Никому. Хочу забвения и тишины. Неровно дышу, закрываю глаза. Вспоминаю угрозы. Боль утраты. Краснею от стыда и безысходности. Не имею права
– Я для тебя обуза! – после долгой заминки решаюсь на щекотливый разговор. Встречаюсь с пристальным взглядом Андрея. – Понимаю, держит контракт, обязательства перед Никитиным. Так подскажи, как расторгнуть?
– Никак, - резко отодвигает чашку на середину стола.
– Твоё слово Александру, на чём основывается? – вкрадчиво допытываюсь.
– Чем подкреплено? Всё же можно аннулировать. Только скажи, - почти молю. Готова пасть на колени.
– Всех тонкостей тебе не понять. Выкинь из головы мысль избавиться от меня таким путём.
– Не понимаю, - скулю жалобно.
– И не надо, - Андрей встает. Ища спасения, хватаюсь за него:
– Проси, что хочешь, только уйди... – шепчу как заклинание.
– Я так тебе противен? – подозрительно щурится Зепар. Отворачиваюсь, шумно дышу. Сказать правду не смогу – труслива, да и признаться мерзавцу, недавно показавшему, что он - бог и всевластен над моим телом, как-то стыдно. Чёрт! Скрывать долго тоже вряд ли получится – сердце бьётся мощнее, разумные слова исчезают. На языке вертится только глупость. Правду говорят: влюблённые тупеют. Рядом с Андреем ощущаю себя безмозглой коровой, пытающейся на коньках по льду кататься. Соврать? Лучший выход… Несмело гляжу – Зепар ждёт, растерян, хмур.
– Да, - предательски дрожит голос.
– Как вспомню… - осекаюсь - жар приливает к щекам, но упорно заставляю себя продолжать: - тошнит. Прости, с другими проще, – кривлюсь, нервно мотаю головой – лгать настолько скверно ещё не приходилось! Андрей темнее грозовой тучи. Скулы натягивают кожу, крылья ноздрей грозно трепещут:
– Александр меня сменит ненадолго, - цедит сквозь зубы, в недобрых демонических глазах читаю приговор. – У меня дела. Но я вернусь, - безжалостен надзиратель.
Больше не говоря ни слова, моет чашку и выходит из кухни.
Боюсь выдохнуть, по сердцу точно ножом проходятся. Таблетки, маньяк, боль – всё отступает. Остаюсь наедине с правдой. Мне ненавистна даже мысль, что останусь без мучителя-Андрея! Каким образом умудрился меня настолько привязать к себе? Невидимыми, крепкими, неощутимыми путами. Я попала в рабскую зависимость! Кто Зепар такой, что б я желала всё время быть рядом с ним. Пусть издевается, сердится, игнорирует… лишь бы был! Чёрт! Это даже не привязанность – болезненная подчинённость. Андрей - часть меня и если я её лишусь – сума сойду и в этот раз окончательно.
Интересно, едет по делам? Наверное, встретиться с невестой… От ревности щемит в груди, подступают слёзы. Воли им не даю, плетусь в комнату и только там падаю на постель… Будь всё проклято! И особенно непонятно откуда взявшиеся чувства к Зепару…
Вырываюсь из тревожного сна в ознобе. Трясёт, мутит… Перед глазами всё вертится каруселью. Спешу в туалет - путаюсь в одеяле, гулко падаю. Встать не успеваю, спазмы скручивают желудок - меня тошнит… Давлюсь желчью, едкими слезами и проваливаюсь в темноту.
Открываю глаза – бьёт яркий свет. Жмурюсь. Голова гудит, тело ватное – не слушается, но ощущаю: меня крепко удерживают, убирают бережно волосы с лица. Силюсь посмотреть кто - не выходит, зато понимаю, где нахожусь. В своей комнате, на постели. Меня только что рвало, но уже не на ковёр, а в услужливо подставленный тазик. Тошнота проходит – откидываюсь назад и тотчас готова умереть от стыда. Встречаюсь взглядом с Андреем. Сидит рядом. Как всегда, холоден, молчалив. Поправляет подушку, назойливую прядь, прилипшую к влажной щеке, заправляет за ухо. Вдумчиво смотрит, будто пытается на меня воздействовать телепатически. Удушливо дергаюсь, во рту сухость:
– Пить… - хриплю не своим голосом.
Андрей сразу же встает. С его стороны, на прикроватной тумбе графин с водой и бокал. Наливает, обходит постель. Бережно помогает сесть, прикладывает к губам:
Глотаю жадно, поспешно:
– Тиши, - притормаживает Зепар: - Не поперхнись.
Допиваю спокойнее. Ложусь, долго мучаюсь и, наконец, проваливаюсь в неспокойный сон.
Глава 24.
Где я? Дико озираюсь. Не то поле, не то равнина, но явственно с древними развалинами города: тёмно-серыми, невысокими, выжженными, обдуваемыми редкими зарядами сильнейшего ветра. Такого, что глотнуть воздуха невозможно. Уворачиваюсь от порывов, бросающих в глаза мои растрепанные волосы, песок, сор. Задыхаюсь. Прячу лицо в ладонях, оставляя между пальцев небольшой проём - видеть, куда бежать дальше. По телу хлещут ледяные струи, но укрыться некуда – руины невысоки. Упираюсь, отворачиваюсь, обхватываю руками плечи. Лёгкое цветастое платье не спасет от холода. Чёрт возьми! Где же я?
Стоять нельзя – бегу. Нарастают шумы – плакучие, многоголосые, словно приближаюсь месту скорби. Шлепают босыми ступнями по каменным ломаным плитам – спотыкаюсь, соскальзываю, падаю. Пережидаю новый заряд ветра. Обдирая ногти, поднимаюсь и возобновляю путь. От усталости и боли ноги не слушаются, руки точно не свои. Нервно шарахаюсь - от страха ёкает сердце, в голове громкое эхо бешеных ударов. Из-за ближайшей развалины взмывает крылатая тень. Точно демон из детских кошмаров, мучавших долго время и так же давно не навещавших. Боже! Вспоминаю или мне это сниться?.. Картинки мелькают урывками, крохотными эпизодами.
– Мы должны переехать! – слышу твердый женский голос с волнительными нотками.
– Конечно, - летит мужской, понимающий. – Опять нашли…
…Темноволосая девчушка крадётся в ночи. Открывает дверь, ступает в комнату. Затаивается, вжимая голову в плечи. Оглядывается с широко раскрытыми глазами. Несмелый шаг… ещё один. Приближается к большой постели со спящим мужчиной и женщиной. Забирается к ним. Медленно ползёт.
– Милая, - звучит сонный голос женщины. – Что случилось?
– Мне страшно… - картавит девчушка и всхлипывает. – Опять злые тени преследуют.