Черное воскресенье

Харрис Томас

— Понадобится аккумулятор. У меня есть лишний.

— Спасибо, не нужно.

Лэндер отвернулся к верстаку и больше не поднял головы даже когда Фазиль и Далиа завели мотор и отправились в его автомобиле на север, к Бруклину, чтобы организовать смерть Музи.

* * *

Первое сообщение о взрыве прозвучало в передаче Уорлд СиБиЭс «Ньюсрэдио 88» в четверг в 8.30 утра, а в 9.45 было названо имя погибшего. Дело сделано — разорвано последнее связующее звено между отправителями пластика и его получателем — Лэндером. Четверг начинался благоприятно.

Лэндер услышал шаги Далии. Она принесла ему в гараж

чашку кофе.

— Хорошие новости, — сказал он.

Далиа, кусая мякоть персика, задумчиво прослушала краткую сводку последних известий.

— Хорошо бы поточнее установить имя раненого. Есть небольшая вероятность, что это грек.

— По поводу грека можно не волноваться, — ответил Лэндер. — Он видел меня всего однажды, мельком, и не слышал нашего разговора с Музи. А тот относился к нему пренебрежительно. Сомневаюсь, доверял ли он ему вообще.

Лэндер, оторвавшись от своей работы, смотрел, как Далиа, прислонившись плечом к стене, смакует сочный плод. Лэндеру нравилось наблюдать за ней, когда она, занимаясь чем-нибудь приятным, целиком отдавалась получению от жизни нехитрого удовольствия. Лэндеру тогда казалось, что и сама Далиа бесхитростна, уютна и нисколько не опасна; что он может, например, оставаясь незамеченным, обойти ее, словно медведь вокруг туриста, который при свете костра беспечно выгружает припасы из рюкзака. С тех пор как Далиа у него появилась, Лэндер не раз внезапно оборачивался к ней, думая перехватить злобный или коварный взгляд, заметить отвращение на лице, но она всегда оставалась одинаковой — раскованная поза и приветливая улыбка.

Далиа прекрасно видела все эти уловки, но никак на них не реагировала. Сейчас она будто бы с интересом следила, как Лэндер мастерит проволочный каркас. А на самом деле думала совсем о другом. Ее беспокоили взаимоотношения американца с Фазилем.

Фазиль проспал почти весь вчерашний день и сегодняшнее утро. Скоро он проснется и не станет скрывать торжество, узнав, как сработало его устройство. А ему следовало бы сдерживать свои эмоции. Жаль, что Фазиль закончил подготовку раньше 1969 года, когда в Ливан прибыли инструкторы-китайцы. Они могли бы поучить его искусству оставаться в тени, которому никто не обучал ни в Северном Вьетнаме, ни в Восточной Германии.

Длинные пальцы Лэндера ловко орудовали паяльником.

Вот и с Лэндером Фазиль однажды чуть не прокололся. Ошибка могла стать роковой, и Далиа должна быть уверена, что подобного не повторится. Нужно, чтобы Фазиль зарубил себе на носу: если он забудет об осторожности, кровавая развязка может наступить прямо здесь, в доме Лэндера. Быстрый, не знающий сомнений и жалости ум Фазиля для реализации замысла необходим, его физическая сила и взрывной темперамент очень пригодятся, когда придет пора прилаживать мину к дирижаблю, но Далии следует до поры держать их в узде.

Обычно Фазиль был старшим в террористической группе, но в подготовке теперешней миссии Далиа сыграла не менее важную роль, чем Хафез Наджир. Кроме того, Далиа знала подход к Лэндеру, а американец незаменим. Но с другой стороны, Хафез Наджир мертв, и Фазиль больше не боится его гнева. У Фазиля не очень-то прогрессивные взгляды на женщин. Жаль, что мы все не французы. Разница невелика, а как бы это все упростило.

Подобно большинству окультуренных арабов, Фазиль вел себя в обществе по двойному стандарту: общаясь в европейских или прозападно настроенных кругах, изъяснялся по-французски и был столь

галантен, что большего не пожелал бы самый рьяный поборник равноправия. Но в мусульманской среде вновь заявлял о себе традиционный сексуальный шовинизм. По арабским понятиям, женщина — сосуд наслаждений, служанка и вьючное животное; ее собственное половое влечение не играет никакой роли — она должна находиться, как кобыла, в постоянной охоте и всегда исполнять любые желания жеребца.

Благодаря своим манерам Фазиль производил впечатление космополита, по политическим убеждениям казался радикалом, но в глубине души, насколько было известно Далии, недалеко ушел от своих предков и времен клиторотомии и инфибуляции [3] — кровавых обрядов, призванных предотвращать тот позор, которым способен наградить семью ребенок женского пола. Далиа всегда чувствовала легкую издевку в тоне араба, когда он употреблял по отношению к ней обращение «товарищ».

3

Хирургические операции на женских гениталиях.

— Далиа. — Голос Лэндера вывел ее из задумчивости, что, впрочем, никак не отразилось на ее лице — это она умела. — Подай-ка мне остроконечные плоскогубцы.

Голос его был спокоен, руки не дрожали. Хороший признак, ведь им всем наверняка предстоит тяжелый день. Нельзя допустить, чтобы Фазиль затеял новую ссору по пустякам. В конце концов он достаточно разумен и предан делу, если даже не испытывает дружеских чувств к американцу. Далиа была уверена, что найдет в себе волю и решимость предотвратить возможные эксцессы, она верила в искренность и любовь Лэндера. И еще она верила в пятьдесят миллиграммов хлорпромазина [4] , растворенного в его кофе.

4

Транквилизатор, синоним аминазина, 50 мг — фармакологическая доза.

Глава 9

Кабаков пробивался к сознанию, словно отчаянный ныряльщик сквозь толщу воды — к воздуху. В груди вдруг запылал огонь, руки сами собой потянулись к обожженному горлу, но кто-то железной хваткой стиснул его запястья. Кабаков понял, что находится в больнице. Он почувствовал под собой грубую больничную простыню и различил смутную фигуру человека, склонившегося над его постелью. Захотелось снова закрыть глаза, отозвавшиеся на свет жгучей резью. Он подчинился чужой воле и перестал дергаться. Надо расслабиться, подумал Кабаков, нельзя бороться и напрягаться, иначе можно истечь кровью. Он не впервые приходил в себя на больничной койке.

Мошевский ослабил хватку на его запястьях и повернулся к охраннику, дежурившему у дверей палаты. Израильтянин издал свой самый тихий, на какой только был способен, рык:

— Он приходит в себя. Передай доктору, чтобы шел сюда.

Живо!

Кабаков сжал и разжал сначала один кулак, потом другой, напряг мышцы и поочередно пошевелил пальцами правой ноги, затем то же самое проделал с левой. Мошевский чуть не рассмеялся с облегчением — Кабаков проверял, все ли у него на месте. Стало быть, дела не так уж плохи. Несколько раз в своей жизни Мошевский проводил такую же инвентаризацию.