Черноглазая блондинка
Шрифт:
— Странно думать, что он сейчас где-то находится и что-то делает. Я привыкла верить, что он мёртв, и мне трудно отвыкнуть от этой мысли.
— Сделаю всё, что смогу, — сказал я. — Его не так уж трудно будет выследить. Он не похож на профессионала, и я сомневаюсь, что он слишком хорошо замёл следы, особенно потому, что не ожидает, что его кто-то будет разыскивать, поскольку он, предположительно, мёртв.
— Что вы будете делать? Как вы с этим разберётесь?
— Взгляну на заключение коронера. Потом я поговорю кое с кем.
— С кем? С полицией?
—
— Мне бы не хотелось, чтобы стало известно, что это я его разыскиваю.
— Хотите сказать, что не хотите, чтобы ваша мать узнала?
Её лицо стало жёстким, что далось ей нелегко.
— Я больше думаю о бизнесе, — сказала она. — Любой скандал был бы очень плох для нас — для парфюмеров «Лэнгриш». Надеюсь, вы понимаете.
— О, я всё понимаю, миссис Кавендиш.
Откуда-то рядом раздался крик, жутко тонкий и пронзительный. Я уставился на Клэр.
— Павлин, — сказала она. Ну, конечно же, здесь должен быть павлин. — Мы зовём его Либераче.
— Он часто так делает? Так кричит?
— Только когда ему скучно.
Я повернулся, чтобы уйти, но остановился. Как она была прекрасна, стоя на солнце в своём прохладном белом льняном костюмчике, со всем этим сияющим стеклом и конфетно-розовым камнем позади неё. Я всё ещё чувствовал мягкость её губ на своих.
— Скажите, — спросил я, — как вы узнали о смерти Питерсона?
— О, — сказала она совершенно небрежно, — я была там, когда это случилось.
Я уже почти добрался до ворот, когда встретил Ричарда Кавендиша, который вёл по подъездной дорожке большого гнедого жеребца. Я остановил машину и опустил стекло.
— Привет, спортсмен, — сказал Кавендиш. — Уже покидаешь нас?
Он не был похож на человека, который весь последний час скакал во весь опор. Его волосы цвета дуба не были взъерошены, а бриджи были такими же чистыми, как и тогда, когда он появился в оранжерее. Если он даже и вспотел, то вы бы этого не заметили. Лошадь выглядела измотанной; она то и дело закатывала глаза, мотала головой и дёргала поводья, которые хозяин держал легко, как детскую скакалку. Возбудимые существа, эти лошади.
Кавендиш наклонился к окну, опёрся локтем сверху на дверь и широко улыбнулся мне, показав два ряда маленьких ровных белых зубов. Это была одна из самых пустых улыбок, которые я когда-либо видел.
— Жемчуг, да? — спросил он.
— Так сказала леди.
— Да, я слышал, что она сказала.
Лошадь уже уткнулась носом ему в плечо, но он не обратил на это внимания.
— Они не так ценны, как она думает. И всё же я думаю, что она привязалась к ним. Ты же знаешь, что такое женщины.
— Не уверен, что знаю, если дело касается жемчуга.
Он всё ещё улыбался. Он ни на секунду не поверил в историю с потерянным ожерельем. Мне было всё равно. Я знал Кавендиша — он принадлежал к хорошо известному мне типу мужчин: красивый, играющий в поло льстец, который женится
— Хорошая лошадь, — сказал я, и, словно услышав меня, животное покосилось глазами в мою сторону.
Кавендиш кивнул:
— Вспыльчивый, — сказал он. — Семнадцать ладоней, [23] крепок, как танк.
Я сложил губы трубочкой, как будто хотел свистнуть, но не свистнул.
— Впечатляет, — сказал я. — Играете на нём в поло?
Он коротко рассмеялся.
— В поло играют на пони, — сказал он. — Можешь себе представить, как ты пытаешься достать мяч со спины этого парня?
Он потер подбородок указательным пальцем:
— Я так понимаю, сам ты не играешь.
23
Рост лошади измеряется в ладонях. Двенадцать ладоней — низкая лошадь. Тринадцать-шестнадцать — в пределах нормы. Семнадцать ладоней и выше — это высокая.
— Что вы имеете в виду? — спросил я. — Там, откуда я родом, мы не выпускаем клюшку из рук.
Он изучал меня, позволяя своей улыбке лениво расплываться:
— Ты настоящий шутник, Марлоу, не так ли?
— Я? А что я сказал?
Некоторое время он продолжал меня рассматривать. Когда он прищурился, веер тонких морщинок разбежался по бокам от глаз. Затем он выпрямился, хлопнул ладонью по верху двери и отступил назад.
— Удачи с жемчугом, — сказал он. — Надеюсь, ты их найдешь.
Лошадь вскинула голову и захлопала губами, как они обычно это делают. Звук, который она издала, был очень похож на саркастический смех. Я включил передачу и отпустил сцепление.
— Враг замечен, — сказал я и уехал.
Через полчаса я уже был в Бойл-Хайтс, припарковавшись возле офиса коронера округа Лос-Анджелес. Интересно, сколько раз я поднимался по этим ступенькам? Здание было диким образцом архитектуры в стиле модерн и больше походило на обиталище джинна, чем на правительственное здание. Однако внутри было прохладно и успокоительно тихо. Единственным звуком, который можно было услышать, был стук высоких каблуков невидимой служащей, которая шла по коридору на одном из этажей выше.
Приёмная была укомплектована, если можно так выразиться, маленькой задорной брюнеткой в неприлично обтягивающей кофточке. Я протянул ей свою лицензию детектива, как фокусник, демонстрирующий игральную карту, которую он собирается сдать. Большую часть времени они не утруждают себя её рассматриванием, предполагая, что я из полицейского управления, что меня вполне устраивает. Она сказала, что потребуется час, чтобы затребовать досье на Нико Питерсона. Я сказал, что через час мне надо будет поливать кактусы. Она неуверенно улыбнулась мне и сказала, что посмотрит, можно ли ускорить процесс.