Чернокнижник
Шрифт:
Уилара, однако, это не смутило. Он отдал Эльге факел, снял с пояса кинжал и принялся очищать проход. Чем больше он резал, тем яснее становилось, что за корнями — сплошная земляная стена. «Надо было пойти в другом направлении», — подумала Эльга. Как бы в ответ на эти мысли Уилар протиснулся вперед, обрывая корни, до которых не успел добраться кинжал, и толкнул плечом земляную стену. Ничего не произошло. Колдун уперся обеими ногами в пол и, перенеся вес тела на руки, попробовал еще раз. Стена поддалась. Комья земли посыпались вниз, в верхней части «тупика» появилась светлая щель. Глубоко вдохнув, Уилар толкнул створки еще раз и, не обращая внимания
Когда они выбрались наружу, Эльга поразилась увиденному. Здесь тоже была осень — но какая! Было светло, почти как днем. Серебряно-золотистый ковер устилал пространство между деревьями. Величественный лес дышал вечностью. Узловатые корни переплетались в запутанные клубки. Необъятные стволы деревьев казались колоннами исполинского храма, созданного без помощи чьих-либо рук. Воздух был чист и ясен; огромная луна, прорываясь сквозь облака и ветви деревьев, казалась серебряным огнем, зажженным в небе… Было поразительно тихо.
— Что это за место? — шепотом, не смея тревожить тишину, спросила Эльга.
— Альфхейм, — также тихо ответил Уилар. — Так говорят на севере.
— Мы увидим их?..
— Нет. Альвы ушли. И вместе с ними ушла почти вся жизнь, наполнявшая это место.
Они двинулись сквозь лес. Все, что видела Эльга, вызывало в ней какие-то странные, сложные чувства; ей хотелось петь и плакать одновременно; все казалось странным, как будто бы она шла не наяву, а во сне потерялась во сне и не могла проснуться. Сердцу было тесно в груди.
Незадолго до того, как они нашли ручей, Эльга вдруг поняла, что это мир каким-то образом говорит с ней: легкое дуновение ветра, звуки их собственных шагов, танец кружащихся в воздухе листьев, вкус пьянящего воздуха, молчание исполинских стволов — все это складывалось в слова и даже фразы, неслышимые ею по началу из-за того, что она была слишком поражена, поглощена этим миром. Но потом она стала различать голоса…
— Кто вы? — беззвучно шептали голоса. — Зачем вы пришли? Вы чужие. Вы не должны здесь быть. Уходите!..
— Уходите, — повторил ручей, стоило Эльге набрать в руки воды для того, чтобы вымыть лицо.
Эльга разжала пальцы, отпуская воду. Напротив, обнажившись до пояса, шумно умывался Уилар. Смыв грязь с лица и засохшую кровь с рук, он наскоро почистил одежду.
— Я слышу голоса, — сказала Эльга. — Они не хотят, чтобы мы были здесь. Они велят нам уйти.
Уилар чуть улыбнулся.
— Но мы-то хотим остаться, — сказал он, и Эльга поняла, что спокойствие этого волшебного мира заботит чернокнижника не больше, чем жизнь брата Эварда… или брата Ягульфа… или любого другого человека, через труп которого Уилар так легко переступал на пути к своей цели.
— Не обращай на них внимания, — посоветовал колдун, поднимаясь на ноги. — Это не те, кто владел Альфхеймом… Это только их память, их тени. Они не имеют никакой силы и не смогут причинить нам вреда. Поедем.
Они двинулись дальше. Хотя Эльга постаралась последовать совету Уилара, голоса продолжали звучать реже, но все так же настойчиво. Она закрыла уши руками и замотала головой — это помогло, но ненадолго. Даже если голоса оставляли ее в покое, на смену им приходили стыд и тоска. «Мы похожи на воров, — думала она. — На воров, забравшихся в дом во время отсутствия хозяев…»
Посреди ровной поляны, усыпанный, как и она сама, золотистой листвой, находился круглый колодец диаметром не менее шести футов. Эльга сразу поняла, что это — особенное место. Оживился и Уилар. Он подошел к колодцу, нагнулся и раздвинул рукой листья.
Вода показалась Эльге абсолютно черной, но когда Уилар, будто играясь, зачерпнул ее ладонью и тут же пролил обратно, она поняла, что дело только в освещении. Сама вода была прозрачна, как чистейший кристалл.
— Великолепно! — От хорошего настроения Уилар вскочил на ноги легко и изящно, как юный танцор. — Осталось вернуться к холмам и раздобыть последний ингредиент. Если не ошибаюсь, там имеется несколько захоронений.
Теперь он шел быстро, и Эльге, чтобы поспеть за ним, временами приходилось бежать.
— У альвов тоже есть кладбища?.. — спросила она, переводя дыхание.
— Конечно нет. Они бессмертны и потому не умирают от старости. Тела тех, кто пал на войне, обычно сжигают. Но даже и убитый альв лишь некоторое время остается таковым. Он либо рождается вновь, либо… приходит заново. Приходит из какого-то далекого мира, который они называют Источником Времени… Я не знаю, что это такое. Собственно, я даже не уверен, что это какое-то место, а не… впрочем, это неважно. Но захоронения здесь есть, и их не так уж мало. Это могилы людей, которые при жизни в той или иной степени были связаны с бессмертным народом.
— Раньше люди часто приходили сюда? Или они… к нам?..
— Раньше мир был другим. Между Кельрионом и Альфхеймом не стояло тех барьеров, которые стоят теперь. Грань была очень тонкой… а часто ее и не было вовсе. Да и сам Кельрион был совершенно иным. В нем были области, которых нет сейчас… и не было мест, которые ныне кажутся неотъемлемой частью мира.
— Но почему… почему все изменилось?
— Потому что вещи вторичны. Первичен дух. Наше сознание — вернее, совокупность наших сознании — создает тот мир, в котором мы обитаем. Альвы ушли — и перестали влиять на мир, который мы собираем. А люди… — Уилар прищурился. — У людей слишком многое изменилось вот тут. — И он довольно болезненно постучал Эльгу по макушке.
Когда они вернулись к холмам, Эльге неожиданно пришло в голову, что местность эта очень похожа на ту, где стоит Эвардово аббатство. Только холмы чуть пониже… вокруг много деревьев, которых в Кельрионе нет… здесь, естественно, нет никаких следов человеческого жилья… ни пашен, ни садов… зато холмы не пустынны, на них растут травы и кусты… «В Кельрионе это место могло быть в точности таким же до прихода людей». — подумала она.
Вблизи холмов Уилар быстро отыскал невысокий курган, слишком ровный и аккуратный для того, чтобы образоваться тут случайно. Колдун снял с плеча лопату и принялся за работу. Кинжалом он разрыхлял землю, деревянной лопатой с загнутой медной полосой у широкого внешнего края отбрасывал ее в сторону, откладывая инструменты, руками убирал большие камни. Он быстро работал — и вскоре в холме появилось отверстие, достаточное для того, чтобы проникнуть внутрь. Куда больше времени он потерял на возню с бревнами, представлявшими собой как бы стены и потолок того помещения, где находился покойник, но в конце концов преодолел и это препятствие, частично — расковыряв, а частично — попросту проломив потолок. Довольно долго он находился внутри кургана, а когда наконец вылез, то выволок следом за собой труп мужчины в некогда богатой, но давным-давно истлевшей одежде. Сам труп на удивление хорошо сохранился — особенно если учесть, сколько лет он, по-видимому, пролежал в земле. Само собой, высох и потемнел, но и только.