Чернокнижник

Суржевская Марина

Она рассмеялась, но как-то невесело.

— Так и будет, детка. — В дырке-окошке медленно наливалась луна. — Так и будет. Найдешь себе какого-нибудь зануду и будешь с ним счастлива.

Одри полежала, дыша мне в шею, я — рассматривая полоску света из дыры.

— Лекс? — она подняла голову, всматриваясь в мое лицо. — Если ты… если тебе надо… Для восполнения силы… То я… готова. Только вытащи нас отсюда.

Я сглотнул вязкую слюну. Гребаная связь! Мое тело реагировало на Одри. Даже сейчас и на такую — исхудавшую, измученную, грязную. Хотя единственное

чувство, что она могла сейчас вызвать — это жалость и желание накормить. И мои ненормальные желания ужасно злили. От ощущения ее, лежащей сверху, мое тело выдавало совершенно однозначную и мощную реакцию. И когда она еще и озвучила… Возникло искушение согласиться. Сильное такое искушение. Ее силу я не возьму, но можно ведь просто…

А-а-а, ненавижу все это.

— Вряд ли ты сейчас способна поделиться жизненной энергией, — хмыкнул я, продолжая смотреть на пятно света. — Так что… просто спи, Одри.

Она заерзала, пытаясь втиснуть свои ноги между моими.

— Хотя если ты продолжишь, я могу и передумать.

— Холодно, — Одри прижалась губами к моей шее. — Я так боялась, Лекс… так боялась…

Последнее она прошептала почти неслышно, но я уловил. Прижал ее крепче.

— Не прыгай больше в туман, Одри.

Она хмыкнула мне в шею.

— Прости… Я поверила… Поверила, что правда их вижу. Родителей.

Я следил за движением луны. И не хотел слушать ее истории. От них внутри делалось… неспокойно и тягостно, и меня это чувство еще сильнее злило. Я не хотел ничего знать о ней, потому что это может поменять мое отношение. А мне это не нужно.

И Одри, кажется, поняла, потому что тему перевела.

— Все хотела спросить… Ланта… Она твоя сестра?

Я присвистнул от изумления.

— Сдурела? С чего ты это взяла? Мы даже не похожи.

— Похожи, — Одри привстала, опираясь на локоть. — Если представить твой нос до того, как его сломали. Или волосы. Они не всегда были такими… белыми? У тебя темные брови и ресницы. А главное — глаза. У вас с Лантой они одного цвета, совершенно. — Я хмыкнул. Конечно, судя по всему, книженция цвет просто отзеркалила. А Одри продолжила: — У вас обоих глаза такого редкого светло-синего цвета. Не голубые, а именно светло-синие. Я таких больше не видела… Поэтому я так и подумала. И еще… у вас нет… отношений.

— Да ладно? — протянул я.

— Нет, — упрямо повторила Одри. — Я бы почувствовала. Связь… Я теперь чувствую, понимаешь? Как в тот день… Когда Армон тебя искал. Тогда… тогда у тебя было… С кем-то. А с Лантой потом — нет…

Она замолчала. Я тоже, переваривая услышанное. Значит, девчонка чувствует, когда у меня есть… хм… отношения. Занятно. Интересно, это работает в обе стороны? Надеюсь, нет. Этого я знать тоже не хочу.

— Одри, это все очень занимательно, но не могла бы ты помолчать? Я собирался вздремнуть.

Она сжала обиженно губы.

— Почему ты всегда все портишь? Богиня, я только решила, что…

— Одри. Дай мне поспать.

Она завозилась, наверное, в ее голову даже закралась глупая мысль пойти обижаться на

площадку, подальше от меня. Но усталость, полный желудок и инстинкт самосохранения все-таки победили, и девушка затихла, оставшись лежать на мне. И довольно быстро ее дыхание стало глубже и тише, мышцы расслабились. Впервые за эти дни почувствовав себя в безопасности, Одри просто провалилась в сон. Ко мне же сновидения не торопились. В голове все крутились образы — черных скал и серых тварей, худых ободранных ног и кусков полусырого мяса… И противно было так, что огонь загорался на пальцах бесконтрольно и мне приходилось его сдерживать, чтобы не запустить куда-нибудь файер.

Луна уже проползла мимо дыры-окошка, и рука затекла, потому что Одри ее отдавила, но я все лежал, не шевелясь.

Одри проснулась сама, когда внизу завыли звери. Дернулась испуганно, чуть не врезав мне макушкой по челюсти.

— Не дергайся, — придержал ее голову. — И хватит дрыхнуть. Я уж думал, ты решила залечь в спячку до весны. Как суслик.

— Что? Сколько я спала? Уже утро? — она привстала, вертя головой.

— Да.

— Почему ты меня не разбудил? Ты же собирался открывать портал ночью?

— Я уснул, — соврал я, спихивая ее со своего тела. — Давай, детка, шевели задом и вылезай, ты тяжелая и отдавила мне все жизненно важные места.

Она на четвереньках выползла из щели, я, извиваясь — следом. Потянулся, ежась от холода. Над снежными вершинами вставало солнце, разливая на черноту скал багрянец, и было в этом что-то величественное и красивое. Я люблю такие места — далекие от городов и людей, суровые и неприступные. Странно, но и в этом месте мне было комфортно, а еще… Эти скалы мне казались знакомыми. Словно я уже видел когда-то черноту этих камней и ощущал их холод…

— Лекс, огонь разожги? — Одри отвлекла меня от воспоминаний. — Мясо осталось, разогрею. Да и согреемся заодно.

— Согреешься и поешь потом, — буркнул недовольно и приступил к очерчиванию круга. — Надеюсь, мы не прибудем к девяностолетию Армона, и он все еще в том же виде, как я его оставил. Подержи, мне неудобно. — Кинул ей плащ, понадеявшись, что Одри хватит мозгов надеть его на себя. Хватило. Похоже, прошедшие десять дней ее чему-то научили. И поумерили глупых принципов в ее голове.

— Ты сможешь открыть без жертвы? — забеспокоилась она, дожевывая холодное мясо.

— А ты хочешь спуститься вниз и притащить мне серую тварь? Я не против, если что, можешь даже взять мою гаруту.

Одри сказала неприличное слово, я хмыкнул. Точно, научилась. Молодец, толк с нее выйдет.

Ну а дурь, по обыкновению, останется.

— Сюда иди, — приказал, закончив приготовления. Злость все еще бурлила внутри, подпитывая меня и усиливая резерв. Я ведь говорил, что эта эмоция — один из источников для чернокнижников? Чем больше злости, тем мы сильнее. Опасный источник, разрушительный, сжирающий изнутри, но мощный. А во мне ее сейчас было столько, что хоть ведрами черпай. Правда, задумываться о ее причинах я по обыкновению не стал.