Черняховский
Шрифт:
— Войска фронта в основном наступают успешно. Но на левом крыле соединения Галицкого и Глаголева топчутся на месте. В чем-то мы допустили просчеты, особенно с вводом в сражение 5-й гвардейской армии. Обстановка требует немедленной перегруппировки сил. У кого есть какие соображения?
— Порядок использования танковой армии строго регламентирован, и вводить ее предписано на направлении главного удара, вдоль Минского шоссе, — нарушил паузу заместитель начальника оперативного управления полковник Соколов. — Целесообразнее было бы следовать ранее выработанному плану. Возможно, армии Галицкого еще удастся развить прорыв…
—
— На Богушевском направлении танки пройдут, — заверил Баранов.
Черняховский попросил командующего бронетанковыми войсками фронта генерала Родина высказать свои соображения.
— Выдвигая танковую армию на исходный рубеж в полосу наступления армии Галицкого, — начал Родин, — мы израсходовали тысячи моточасов и сотни тонн горючего. Вдвое больше израсходуем на выдвижение танков в район сосредоточения и затем к исходному рубежу на участке прорыва 5-й армии, поскольку рокадных дорог там фактически нет.
— Алексей Григорьевич, моторесурсы и горючее нам очень дороги, но из-за них мы не можем жертвовать победой. Ввод в сражение танковой армии в полосе войск Крылова дает нам большие преимущества. Во-первых, внезапность. Во-вторых, мы вобьем клин между 3-й танковой и 4-й армиями противника. В-третьих, выйдем на свое главное направление — Минское шоссе, — обойдя мощные укрепления врага в районе Орши. То есть выполним задачу с наименьшими потерями…
Черняховский, выслушав доклады командующих родами войск и начальников управлений, доложил о своем окончательном решении Маршалу Советского Союза Василевскому.
— Решил 5-ю гвардейскую танковую армию ночью отвести в выжидательный район, перегруппировать в полосу наступления армии Крылова и на рассвете 26 июня ввести в прорыв на Богушевском направлении. Прошу вашей санкции.
— Вы командующий фронтом. Вот и командуйте своими армиями.
Маршал Василевский, будучи представителем Ставки, никогда не подменял командующих фронтами.
— Есть! — радостно воскликнул Черняховский. Но какое значение имело это всего лишь одно слово в судьбе всей Белорусской операции!
Черняховский, сосредоточивая усилия фронта на правом крыле, отнюдь не собирался ослаблять внимание к Оршанскому направлению. 24 июня он приказал генералу Галицкому обойти Оршу с севера и закрыть пути отхода врагу на запад. Предупредил командарма:
— Имейте в виду, генерал Траут у немцев считается мастером обороны. Даже таблички висят перед траншеями с надписью: «Где стоит Траут, русские не пройдут». Так что нам предстоит серьезно потрудиться. От командира 2-го гвардейского танкового корпуса потребуйте решительных действий, используйте артиллерию на всю мощь, на Траута нацелю и авиацию.
Армия генерала Крылова продолжала успешно развивать наступление. Черняховский приказал Галицкому на правом фланге использовать ее успехи. Сам тут же выехал в выжидательный район танковой армии Ротмистрова. Одновременно туда начали прибывать ее передовые подразделения.
Радист командующего, настраиваясь на волну штаба фронта, вдруг услышал:
— Приказ Верховного Главнокомандующего.
Генерал-полковнику Черняховскому.
Войска 3-го Белорусского фронта… — пытаясь увеличить громкость,
Начались помехи… Потом прозвучали слова:
— …Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 3-го Белорусского фронта… двадцатью артиллерийскими залпами…
— Товарищ подполковник! — Радист схватил за руку задремавшего Комарова. — Сейчас передавали о нашем фронте…
Комаров тут же разбудил Черняховского. Иван Данилович спокойно заметил:
— Радоваться еще рановато…
— Как же не радоваться? — удивился Комаров. — Ведь сообщили на весь мир!
По дороге на Богушевск машина командующего обогнала автоколонну с боеприпасами для армии Крылова. Когда подъезжали к командно-наблюдательному пункту, мимо пронеслись всадники. Земля гудела от топота копыт.
Черняховский вышел из машины.
Кто-то уже скакал навстречу на красивом вороном коне, за спиной всадника распласталась черная бурка. Осадив коня в нескольких метрах от машины, всадник спрыгнул на землю. Это был генерал Осликовский.
— Товарищ генерал-полковник! Соединения конно-механизированной группы расширяют прорыв. Ввожу в бой второй эшелон кавалерийского корпуса!
— Что же, желаю успеха, — улыбнулся Иван Данилович.
Лихие конники стремительно проносились мимо. Вот уже промчались арьергардные эскадроны. В ушах еще долго звучал конский топот…
Маршал Василевский, подведя итоги операции 3-го Белорусского фронта за первые три дня, доложил Верховному Главнокомандующему, что войска продвигаются успешно.
— Поздравляю. Какое мнение складывается о Чернове [5] , товарищ Владимиров [6] ? — спросил Сталин.
5
Псевдоним для открытых переговоров И.Д. Черняховского.
6
То же — А.М. Василевского.
— Отличное. Обстановку анализирует быстро, владеет предвидением развития боевых ситуаций. Принятое им решение ввести танковую армию ближе к левому крылу Батурина [7] — смелое и в своем роде оригинальное, в успехе уверены.
— Выходит, мы не ошиблись, назначив его командующим фронтом?
— Не ошиблись. Прошу генералу Чернову присвоить очередное звание.
Сталин некоторое время молчал. Александра Михайловича это смутило: «Выходит, поторопился с просьбой?»
7
То же — И.X. Баграмяна.