Черные боги, красные сны
Шрифт:
— Господи,— хрипло выдохнул Смит и попытался сесть.
Слабость словно ждала этого момента. Стены комнаты бешено завертелись и начали валиться в сторону, Смит начал было падать, но уперся спиной во что-то теплое и твердое. Подождав, пока комната успокоится, он осторожно повернул голову и запоздало понял, что сидит, опираясь о надежное плечо боевого товарища. Правая рука друга запрокидывала стакан.
Ярол вылил в рот последнюю каплю сегира, взглянул на Смита и коротко, истерически хохотнул.
— Ну, Фарол тебя задери...— Он поперхнулся и закашлялся.— Ну, Нордуэст, ты даешь! Эту историю я тебе никогда не забуду! Это что, скажу я тебе, когда ты будешь вытаскивать меня из очередной задницы, а вот помнишь, как я...
— Ладно,—отмахнулся Смит,—
— Шамбло.— На лице Ярола не осталось и тени улыбки.— Шамбло! И как это тебя угораздило?
— А кто она такая — эта Шамбло?
— Так ты что, вправду не знаешь? Где ты нашел эту тварь? И какого, спрашивается, черта...
— Слушай,— оборвал его Смит,— может, ты расскажешь все по порядку? И налей глоток, мне сейчас будет в самый раз.
— Тебе как, полегчало? Стакан-то на грудь поднимешь?
— Да. В смысле полегчало и в смысле подниму. А теперь выкладывай.
— Ну-у... я не знаю, с чего и начать. Называются они шамбло...
— Мамочки,— ужаснулся Смит,— так их что, много таких?
— Они, ну, вроде как такая раса. Древняя, одна из самых древних. Не знаю уж, откуда эта дрянь взялась на нашу голову, и не только я, никто не знает. Название вроде как французское, правда? Только оно пришло из дикой древности, из времен, когда никаких французов и в помине не было. Шамбло были всегда.
— В жизни о них не слышал.
— О них мало кто знает. А те, кто знает, не любят разговаривать на эту тему.
— Так уж и мало. За этой, которая здесь была, полгорода гонялось, и ведь знали, наверное, за кем гоняются. А я смотрю и ничего не понимаю. Собственно говоря, я и сейчас не слишком понимаю...
— Обычная история, редкая, но обычная. Ведь всего-то и надо, чтобы такую тварь увидел один понимающий человек. Через полчаса об этом знает весь город, еще через полчаса организуется облава. Мужики приканчивают гадину, расходятся по домам — и молчат. Слишком уж неприятная история, неприятная и невероятная. Ну вот ты — неужто будешь теперь на каждом углу болтать? А будешь, так никто не поверит, засмеют.
— И все равно... Господи, Ярол, ну как же это может быть? Откуда они берутся? И каким образом?
— Откуда они приходят — неизвестно, каким образом — тоже неизвестно. С какой-нибудь другой планеты, есть же еще такие, неоткрытые. Кое-кто считает, будто с Венеры. Мои, к примеру, предки из поколения в поколение передавали весьма мрачные легенды, потому-то я про эту мерзость и знал. Странно сказать, но час назад, когда я открыл твою дверь, я ведь узнал эту вонь, по крайней мере подумал, что узнал...
— Но что они такое?
— А черт их знает. Не гуманоиды, это уж точно, хотя и принимают форму гуманоидов. А может, это просто иллюзия... а может, я просто с ума сошел. Не знаю, ничего я не знаю. Хитрая такая разновидность вампиров, а может, наоборот, может, вампиры — одна из разновидностей этой дряни. Скорее всего, этот клубок и есть их нормальная форма, форма, в которой они высасывают из людей... ну, не знаю, как и сказать... жизненные силы. Кормятся, одним словом. Прежде чем... приступить к делу, они принимают подходящую форму, обычно женскую, и доводят свою жертву до высшего эмоционального накала. Чтобы сосалось легче... Оно тебя жрет с потрохами, а ты балдеешь, корчишься от мерзкого наслаждения. Жуть. Бывает, если человек переживает первый сеанс, так потом он ни о чем другом думать не может, как наркоман. Таскает эту пиявку с собой до самой смерти, очень недалекой смерти. Он ей — пищу, она ему — удовольствие, вот такой вот получается симбиоз. Или деловое сотрудничество. Это хуже, чем курить минг — или даже поклоняться Фаролу!
— Да,— кивнул Смит,— теперь понятно, почему толпа так озверела... почему их всех чуть не вытошнило, когда я сказал... ладно, не в этом дело. Рассказывай дальше.
— А ты разговаривал с этой... с этим? — поинтересовался Ярол.
— Пробовал, но без особого толка. В ответ на вопрос, откуда она тут взялась, я услышал что-то вроде «издалека и из давно», чушь, в общем, какая-то.
— Не знаю, не знаю. Только вот не верю я, что эти твари прилетают с какой-то там планеты, не верю — и все тут, скорее уж они местные. Если самые фантастические легенды и суеверия находят себе подтверждение в реальных фактах, а таких случаев тысячи, так почему бы не допустить существование других, еще более фантастических легенд, легенд, о которых мы с тобой слыхом не слыхали,— и тоже основанных на фактах? Вот ты же никому не расскажешь эту историю, верно? И я не расскажу. Так почему же не допустить, что другие люди натыкаются время от времени на какую-нибудь другую кошмарную нечисть — и тоже молчат себе в тряпочку, не хотят, чтобы их осмеяли или в психушку упрятали? Эти твари известны с незапамятной древности. Никто не знает, когда они появились впервые и где. Их жертвы либо отправляются быстренько на тот свет, либо молчат. Остаются только смутные, туманные слухи да древние легенды, основанные на тех же слухах. Я думаю, эта раса возникла гораздо раньше людей, на планетах, давным-давно обратившихся в пустыню. Неоткрытые планеты? А может быть, открытые, но нигде не зафиксированные? Может быть, люди не раз уже бывали на этих планетах, но приходили в полный ужас и бежали, стараясь позабыть о своих открытиях. С незапамятной древности... Ты ведь вспомнил легенду о Медузе, да? Древние греки не могли придумать ее на пустом месте. Значит ли это, что какая-то древняя, давно забытая земная цивилизация умела выходить в космос? Или одна из этих тварей нанесла дружественный визит древним грекам?
Три тысячи лет тому назад? Подумаешь об этом подольше, и голова кругом идет! А сколько аналогичных историй забыто, погребено во мраке веков? Медуза Горгона, змеевласая женщина, чей взгляд обращал людей в камень, страшное чудовище, убитое Персеем. Эта легенда спасла мне жизнь — и мне, Нордуэст, и тебе. Персей боялся взгляда Медузы, однако сумел убить ее, глядя в зеркальную поверхность щита. Ну вот скажи, мог ли какой-то там древний грек подумать, что через три тысячи лет сочиненная им история откликнется на красной планете златошлемного Ареса, поможет двум оболтусам спастись от верной смерти? Жаль, не спросить этого грека, откуда он знал, что такие твари бывают, из личного опыта или понаслышке? А если из личного, то как он с ней встретился и как сумел спасти свою шкуру... Ничего-то мы не знаем, а как бы хотелось. Вот, к примеру, исторические анналы этой самой расы — ты представляешь, какое это было бы захватывающее чтение? Рассказы о далеких планетах и бесконечно давних временах, об истоках человечества. Только вряд ли они что-нибудь записывали; если верна моя догадка, им и хранить-то архивы негде. Судя по всему, эти твари похожи на Вечного жида — то здесь появятся, то там, а что они делают в промежутках — одному Богу известно. И я не думаю, чтобы эта жуткая гипнотическая сила была связана со сверхчеловеческим разумом. Просто такой уж у них способ добывать пищу — ну, вроде как длинный язык лягушки или аромат плотоядного цветка.
Природа снабдила лягушку материальным орудием для добывания материальной пищи, шамбло добывает ментальную пищу при помощи ментального орудия. Хотя знал бы я, что это такое — ментальная пища. Можно развить аналогию дальше. Хищник, пожирающий тела других животных, набирается сил, увеличивает свою власть над телами будущих жертв. Шамбло же высасывает из человека жизненные силы — и увеличивает свою власть над душами других людей. Жизненные силы... Трудно говорить об абсолютно непонятных вещах, в которые и сам-то почти не веришь.
Как бы там ни было, в тот момент, когда эти кишки захлестнулись вокруг моих ног, мне совершенно не хотелось вырываться. Мне казалось, что это... неслыханное наслаждение испоганило меня насквозь, до самой, как говорится, глубины души и даже глубже — и все равно...
— Я знаю,— кивнул Смит.
Временно заглушенная спиртным слабость брала реванш, накатывала длинными свинцовыми волнами. Он говорил вполголоса — даже не говорил, а размышлял вслух, не глядя на Ярола и почти его не замечая.